этой деятельности[66]. И вместе с тем он оценивал этот этап жизни положительно, т. к. он позволил «приобрести самые разнообразные познания в нашей административной службе, и им я обязан тем, что во многих случаях моей последующей работы я оказался более подготовленным, нежели многие из моих сослуживцев»[67]. Это же качество отмечали и его современники[68]. Возможно, служба в тюремном управлении наряду со свойствами характера, сформировавшими с детства, способствовали развитию качеств В. Н. Коковцова по обережению государственного имущества и финансов от посягательств многих лиц в дальнейшем. Эти же черты, вероятно, предопределили чрезмерный педантизм и бережливость в выделении средств на развитие хозяйства страны в бытность В. Н. Коковцова министром финансов.

К концу 1870-х гг. относится знакомство В. Н. Коковцова с будущей женой, Анной Федоровной Оом, отец которой, Федор Адольфович Оом, был действительным статским советником[69]. Она помогала своему мужу на протяжении всей его жизни. Ей посвящено много теплых строк в воспоминаниях В. Н. Коковцова. В 1904–1913 гг. она возглавляла благотворительный дамский кружок, который ставил своей целью «помощь семействам погибших на Дальнем Востоке низших чинов, снабжением вдов и сирот их предметами одежды»[70].

Из наиболее важных событий, повлиявших на мировоззрение В. Н. Коковцова в этот период, следует отметить его заграничную командировку, которая была предпринята с целью знакомства с организацией тюремного дела за границей[71]. Прямых данных об этом не имеется, но знакомство с устройством жизни в Западной Европе так или иначе должно было заставить задуматься и навести государственного служащего на невольные сравнения.

В 1890–1896 гг. В. Н. Коковцов служил в Государственной канцелярии. Этот орган был образован для объединения деятельности Государственного совета и ведения его делопроизводства; возглавлял весь процесс государственный секретарь[72]. Центром, где собирались чиновники канцелярии, был читальный зал Государственного совета (куда сами члены Совета заходили редко)[73]. Служба заключалась в том, что члены Государственной канцелярии, в основном молодежь, считывали корректуры журналов Совета и составляли справки по назначенным к слушанию проектам. «Справки составлялись, за редкими исключениями, из одних статей действующего закона, относящихся к рассматриваемому проекту, и имели целью облегчить членам Совета ознакомление с ними, освобождая их от необходимости разыскивать нужные статьи в 16 томах нашего свода»[74]. Служащие в основном работали по домам, встречаясь в читальном зале за кофе и приходя лишь на заседания Совета в Мариинский дворец. Нужные статьи вырезались из законодательства, наклеивались на листы бумаги и отправлялись в Государственную типографию, где печатались по числу членов Совета. При этом изводилось большое число экземпляров свода законов, а члены Государственного совета, по свидетельству В. И. Гурко, почти не пользовались этими справками[75]. Работа в этом органе имела такие положительные стороны как знакомство с министрами, обсуждение политических новостей. Фаворитизма и продвижения по протекции в этом государственном органе не было, продвинуться по служебной лестнице вверх можно было только исключительно за счет работоспособности и эрудиции в законодательстве и политической жизни.

В воспоминаниях Коковцов отметил, что служба в Государственной канцелярии дала ему «возможность близко изучить вопросы бюджета и государственного хозяйства и подготовиться к следующим шести годам»[76]. И это утверждение понятно, поскольку наряду с должностями сначала помощника статс-секретаря, а затем статс-секретаря, он был председателем хозяйственного комитета Государственной канцелярии. Статс-секретарями в этот период являлись лица, ведавшие делопроизводством департаментов. Это были люди с большим опытом, они «быстро усваивали самые разнообразные, иногда совершенно им не известные перед тем вопросы. Конечно, знакомились они с вопросом лишь теоретически, книжно. Непосредственно народная жизнь им была мало знакома и еще менее выдвигавшиеся ее развитием новые запросы и требования»[77]. В Государственной канцелярии основная работа способствовала, что являлось общепризнанным фактом, «общему развитию, логическому мышлению, усвоению сущности изучаемого вопроса и умению ясно и точно излагать на письме факты и мысли»[78]. Шестилетняя служба в Государственной канцелярии приведет к назначению В. Н. Коковцова на должность государственного секретаря, который имел право личного доклада императору. В 1900 г. он был назначен сенатором с сохранением во всех должностях[79], а в 1902 году — государственным секретарем[80]. Отдел государственного секретаря занимался составлением меморий для членов Государственного совета и императора, но которых он делал пометы — дать обсуждаемому закону жизнь или нет. Именно из Государственной канцелярии начинается тот этап карьеры В. Н. Коковцова, который приведет его в конце концов к министерскому посту. По мнению Д. Н. Шилова, «служащие Государственной канцелярии на рубеже XIX–XX вв. приобрели положение своеобразной гражданской „гвардии“, давшей, в частности, немалое число министров. От чиновников других ведомств их отличал здоровый корпоративный дух… Важная законотворческая работа распределялась по способностям, а не по должностям или стажу… Предметом гордости Канцелярии был ее особый стиль, передававшийся и шлифовавшийся со времен Сперанского, возводивший делопроизводство на уровень высокого искусства и в то же время практичный, необходимый для реальной государственной деятельности»[81].

К этому же выводу приходит Ливен, исследовавший механизмы карьерного роста чиновников дореволюционной России. По его мнению, лица, реально стоявшие у «руля» власти при Николае II, как правило, имели высшее юридическое образование и группировались около Государственной канцелярии и Комитета министров: В. Н. Коковцов, В. К. Плеве, А. В. Кривошеин, П. Н. Дурново, А. С. Стишинский, С. Е. Крыжановский, А. Н. Куломзин[82].

Назначение позволило существенно поправить и финансовое положение семьи. Когда при повышении по службе Коковцова произвели в Государственные Секретари с оставлением звания Сенатора, жалование его увеличилось с 10 000 р., «столовых» в 3000 р. до 18 000 р. в год[83]. По свидетельству А. А. Половцова, назначению на должность государственного секретаря способствовал Плеве[84]. Помимо «протекции», несомненно, определенную роль сыграли и личные качества кандидата: «Смелость в любом направлении ему была совершенно чужда, и от борьбы с силой, которая ему представлялась сколько-нибудь значительной, он всегда отступал и стремился от нее так или иначе уклониться. Сухой, мелочный по природе, он не был склонен жертвовать или хотя бы рисковать собственными интересами. Жизнь свою, а в особенности служебную карьеру, он разметил всю вперед, и хотя поначалу, конечно, вовсе не рассчитывал достигнуть тех ступеней служебной карьеры, до которых его довела его счастливая звезда, но по мере продвижения своего принимал все выпадавшее на его долю как должное и в соответствии с этим расширял предъявляемые им к жизни требования, почитая всякое не осуществившееся его требование за явное нарушение его прав и нанесенную ему незаслуженную обиду»[85]. Другие современники видели у Коковцова не только умение планировать карьеру, но и отмечали его профессиональные качества, знание законодательства, умение красноречиво обосновывать свою точку зрения, европейскую образованность[86].

При вступлении в должность Государственного Секретаря Коковцов прочитал речь перед служащими Государственной