«С этой минуты, до последних дней 1918 года, началась моя жизнь в качестве эмигранта, и она продолжается уже длинный ряд лет, и кончится она, очевидно, в тех же условиях, когда наступит предел моей жизни. Говорить об этой поре — не представляет уже никакого интереса».

Основная помощь эмигрантам оказывалась на правительственном уровне: только правительства имели возможность расселять беженцев, содействовать их трудоустройству[159]. Все русские эмигранты нуждались в поддержке, и её оказывали также различные организации. Марк Раев сообщает, что сначала практически все русские находились под патронажем российских посольств, назначенных ещё царем или Временным правительством (оно направило в Париж Маклакова, и он фактически представлял интересы русских до тех пор, пока Франция в 1924 году не признала советское правительство)[160]. Посольства же выдавали паспорта. Они располагали средствами из кредитов, выданных ещё царскому правительству, или государственной собственностью России за границей. Послы же обращались к западным правительствам с просьбой о выделении средств для беженцев. С признанием Советского Союза эмигранты были лишены всякого официального представительства и защиты, поскольку новые посольства отказывались признать их. Тогда специальные организации, возглавлявшиеся, как правило, дипломатическими представителями (дореволюционными), курировали их и выдавали документы, которые признавались судами и администрацией Франции. К русским эмигрантам в странах их проживания отношение было различным, известно, что во Франции оно было вообще очень либеральным, а для людей с деньгами ограничений в получении вида на жительство вообще не было. Хотя основная их масса занималась тем, к чему не была подготовлена ранее и еле-еле сводила концы. Большую роль для выживания играли личные контакты.

О конкретной деятельности В. Н. Коковцова в эмиграции существует ряд упоминаний в монографии Л. К. Шкаренкова «Агония белой эмиграции». Прежде всего нужно отметить, что В. Н. Коковцов очень хорошо устроился за границей, как говорил он сам, «благодаря личным связям», на должность председателя International Bank of Commerce. Последний дворцовый комендант В. Н. Воейков, говорил, что «на самом деле, большинство эмигрантов, проев последние спасенные крохи своих состояний, превратились в чернорабочих в приютивших их странах»[161]. Тем не менее и В. Н. Коковцов с горечью писал о «тяжелом», «бесправном положении русских эмигрантов», хотя и устроился несравненно лучше многих своих соотечественников. Относительно жены его сведений нет, женщинам тем более трудно было найти хорошую работу, хотя известно, например, что жена Кривошеина, благодаря знаниям, преподавала в эмиграции историю в русской школе для девочек. В. Н. Воейков, также живший в Париже, говорит, что, «хотя нашу эмиграцию и разделяли личные несогласия, и рознь как в политических, так и в религиозных вопросах, всё же почти не было людей, не мечтающих о том дне, когда все мы вернемся на родину»[162]. Поэтому эмиграцию отличала непримиримая позиция по отношению к Советскому государству. Создавались различного рода объединения. В Париже, например, с лета 1921 года, — съезд русского национального объединения. Б. Савинков создал «Народный союз защиты родины и свободы» и др. Известно, что В. Н. Коковцов участвовал в борьбе против советской власти. В 1921 году, в марте, «Правда» приводила выдержку из милюковских «Последних новостей», которые, «ссылаясь на мнение русских эмигрантских торгово-промышленных кругов, писали о необходимости во что бы то ни стало поддержать тех, кто содействует падению большевиков. „Последние новости“ сообщали, что Российский финансовый торгово-промышленный союз в Париже во главе с Н. Х. Денисовым, международный банк во главе с графом В. Н. Коковцовым, Николь-Мариупольское торговое общество и другие организации капиталистов за рубежом перевели на эти цели крупные суммы»[163]. Ещё одним известным фактом мы располагаем, характеризуя деятельность Коковцова в этот период его жизни. В 20-е годы ВЧК проводила целые операции с целью внедриться во многие зарубежные контрреволюционные организации — для разгадки и предотвращения крупных антисоветских акций. Например, в Париже была проведена крупная операция «Трест», в ходе которой советским шпионам удается завязать отношения с Врангелем и великим князем Николаем Николаевичем. Постепенно в орбиту «Треста» попадают всё новые люди, в том числе и В. Н. Коковцов, и А. И. Гучков. В ходе этой операции поймали крупного шпиона Сиднея Рейли. Это небольшое упоминание Шкаренковым Коковцова позволяет нам живо представить тот род деятельности, которым он был увлечен, в каких кругах общался, каковы были его мысли в тот период. И это упоминание говорит само за себя, подтверждая непримиримую позицию В. Н. Коковцова к новому режиму. Известно также, что он был одним из лидеров одной из 78 эмигрантских организаций в Париже[164].

О повседневных настроениях безбедных парижских эмигрантов подробнее можно узнать из воспоминаний В. Н. Воейкова. Например, он сообщает, что в 1925 году группировка русских эмигрантов организовала в Париже «подобие русского правительства, которое существовало на деньги из сумм, оставшихся за границей и принадлежащих настоящему русскому правительству времен императора Николая II. Главой его был великий князь Николай Николаевич. В нем были только монархисты». Наверняка среди них был и В. Н. Коковцов.

Приводит свидетельства В. Н. Воейков и о наличии политической розни в эмигрантской среде, и о моральных настроениях: «ни одну нацию не стесняют так, как русскую… Т. к. русские, не имеющие уголовного прошлого или коммунистического настоящего, могут, не встречая препятствий со стороны международного права, отправляться без визы только на тот свет»[165]. Как некий идеальный тип, характерный для отношения эмигрантов к новоиспеченному правительству, опять же можно привести слова В. Н. Воейкова. Эмигранты, занимавшие высокое положение до революции в России, показали высокую осведомленность о событиях, происходивших там: «неутешительную картину представляет из себя сегодня матушка-Россия, обращенная в опытное социалистическое поле. Поработители нашей Родины, начав с разгрома интеллигенции и доведя страну до полного разорения, принялись за остатки частного капитала, находившиеся в крестьянских руках. Создав себе верных сотрудников из отбросов „деревенской бедноты“, они постепенно обращали крестьянские хозяйства в т. н. „колхозы“, причем для маскирования своей главной цели — порабощения крестьянского труда — внушали мысль о преимуществах обобществленного землепользования над индивидуальным»[166]. В. Н. Коковцов отличался таким же непримиримым отношением к советской власти, хотя описано это отношение у него менее эмоционально. Но он также анализировал произошедшее в России, а в 1930 году «издал сборник статей, написанных за семь лет, с целью пролить истинный свет на всё дело разрушения, выполненное Советской властью». Предисловие к ней, как сообщает В. Н. Коковцов, написал президент Франции Р. Пуанкаре, с которым он был в очень хороших отношениях. Но у нас этот сборник не опубликован. Кроме того, о его отношении к новой власти мы можем судить исходя из его письма к Кутепову с целью ответить на его запрос относительно расположенных за рубежом больших богатств царской фамилии. Это письмо датируемое 1929 годом, где В. Н. Коковцов, будучи в Париже, в эмиграции, опровергает «целое море лжи и клеветы»