МЕНЯ ЗОВУТ СВЕТА. СВЕТЛАНА ИГОРЕВНА ПОЛЛАК. Я РАБОТАЮ ЗДЕСЬ, В ЛАГЕРЕ «ВАРЯГ», БИБЛИОТЕКАРЕМ.

— Меня зовут Света, — дочитав, покорно повторила она.

Очередной утренний кошмар медленно рассеивался.

05 августа, 07:43, Пятиозерье, ДОЛ «Варяг»

Света выскользнула из своей маленькой комнаты с отдельным входом. Постояла, вдыхая утреннюю прохладу. Проверила шнуровку кроссовок, поправила гетры и побежала по плавно поднимающейся в гору дорожке — мимо площадки для лагерных линеек, к пятому и шестому корпусам и БАМу.

Пробегая рядом с безмолвным, спящим последним, самым сладким, сном БАМом (так прозвали стоящее на отшибе здание для вожатых и воспитателей), Света привычно оглянулась — никого; чуть сбавила скорость, через полсотни шагов снова оглянулась, пожала плечами и продолжила бег в среднем темпе, бодро приближаясь к вершине холма...

Лишь за верхними воротами лагеря (точнее, задними — никогда не запираемыми, выводящими на слабо накатанную лесную дорогу) ее догнал знакомый дребезжащий звук. Спустя минуту появился его источник — Доктор Пробиркин верхом на старом, видавшем всевозможные виды велосипеде.

— Доброе утро! Извиняюсь за задержку — колесо спустило, накачивал, — приветствовал Свету запыхавшийся Доктор, форсированный подъем на холм дался ему нелегко.

— Привет! — коротко, чтобы не сбить дыхание, ответила Света.

Две недели назад она выдвинула — сама перед собой — очередную версию: странные приступы утреннего беспамятства происходят от недостатка движения во время рабочего дня — и постановила возобновить утренние пробежки, заброшенные в последние два-три года.

Пробиркин (по мнению Светиных подруг, тайно и безнадежно в нее влюбленный) заявил, что опасно удаляться в одиночку далеко от лагеря — в самое безлюдное время и по самому глухому проселку. И вызвался сопровождать Свету. Но в первое же утро позорно отстал, едва преодолев треть маршрута, и был поднят на смех Ленкой Астраханцевой, узнавшей о провале его телохранительной миссии.

Фиаско и последовавшие подколки не смутили Доктора. Он часто становился объектом беззлобных шуточек, но никогда на них не обижался. Вспомнив, что живет в век высоких технологий, а не грубой физической силы, Пробиркин призвал на помощь технику. С тех пор он сопровождал Свету на ветхом, одолженном у завхоза велосипеде.

...Они молча закончили подъем.

Вид с вершины открылся замечательный: был отлично виден песчаный шрам речного русла и два ближайших озеpa, — третье вдалеке пробивалось сквозь сомкнувшиеся деревья осколками кем-то разбитого зеркала.

Здания «Варяга», притаившиеся внизу, выглядывали из-под сосен — еще безмолвные, не проснувшиеся. Ни одного человека на густой паутине соединяющих их дорожек — серых асфальтовых и коричневых грунтовых, протоптанных многими поколениями пионеров, предпочитавших по юности лет ходить прямыми и кратчайшими путями...

Дальше, километрах в трех, на берегу Большого озера виднелись длинные низкие корпуса спортивного лагеря. А еще дальше, уже плохо различимая сквозь утренний, рассеивающийся туман — база отдыха судостроительного завода.

В западном же направлении, как утверждали некоторые знатоки этих мест, у самого горизонта можно было разглядеть белую полосу прибоя на заливе. Знатоки врали, — расстояние и рельеф местности ничего подобного не позволяли, — но небо на западе точно выглядело чуть иным, словно отражало серые, неторопливо катящиеся волны.

Света и Пробиркин немного постояли, выравнивая дыхание после подъема. И побежали-покатили дальше, по лесу, который в отличие от лагеря давно проснулся и жил своей малозаметной жизнью, — она впереди, он чуть сзади, старательно объезжая камни, валяющиеся сучья и торчащие из неухоженной дороги корни...

Ретроспекция. Доктор Пробиркин

Доктор Пробиркин отношения к медицине не имел. Впрочем, научных степеней в иных областях знания он не имел тоже.

Редкостно невезучий Пробиркин закончил технический вуз восемь лет назад, в самый разгар рыночных реформ.

В то время, не имея опыта или блата, устроиться по специальности было трудно, — уволенные инженеры выстроились длинными очередями у центров трудоустройства. Недолго думая, обладатель новенького диплома с энтузиазмом окунулся в стихию рынка — стал менеджером в небольшой частной фирме. Несколько лет усердно продавал лабораториям больниц и предприятий химическую посуду: пробирки, колбы, мензурки и другие необходимые стекляшки...

Доктор считался неплохим специалистом, когда фирма рухнула. Прохиндеи-владельцы прихватили авансы клиентов и смылись. Подчиненные остались у разбитого корыта.

С тех пор Сергей (именно так родители назвали Пробиркина) настойчиво — и пока безуспешно — искал новую сферу применения своих талантов. Этим летом поиски привели, неожиданно для него самого, на должность инструктора по плаванию ДОЛ «Варяг», или, сокращенно, — плаврука.

Оклад был символический, но идея провести лето на всем готовом в живописном курортном месте увлекла Доктора. Хотелось отдохнуть от круговерти последних месяцев и поразмыслить на лоне природы о жизненных планах...

На традиционной вечеринке в начале сезона, когда набранные с бору по сосенке вожатые, воспитатели и кружководы знакомились и приглядывались друг к другу (впрочем, имелся и костяк персонала, хранивший традиции, — люди, постоянно, из года в год, выезжавшие на все лето в лагерь), — на той вечеринке захмелевшего Сергея одолел бес словоохотливости. Былая работа составляла большую часть жизненного опыта плаврука и он настойчиво развлекал присутствующих рассказами на специфичные темы. Начинались истории одинаково: «А вот когда я торговал пробирками...»

Тогда, с легкой руки Леши Закревского, он и стал Доктором Пробиркиным. Впрочем, намертво прилипшая кличка звучала не обидно, и Сергей откликался на нее, как ни странно, даже с некоторой гордостью.

05 августа, 07:48, ДОЛ «Варяг»

Склон круто поднимался от Чертова озера к ограде лагеря — и приходилось хвататься за ветки и невысокие кустики, чтобы удержать равновесие.

Степаныч выглядел рыболовом, идущим с утренней ловли — чехол с демонстративно торчащей удочкой и нелегальным содержимым закинут за спину, на зажатом в левой руке прутике трепыхаются два толстеньких, с золотисто-черной чешуей карася — подарок Чубайсу. Рыжий разбойник обычно встречал хозяина у неприметной, скрытой кустами прорехи в тронутой ржавчиной железной ограде...

Но сегодня отнюдь не кот поджидал там Степаныча.

— Ну-у-у?!! — Вадим Васильевич Горловой, начальник «Варяга», не счел нужным поздороваться с подчиненным или хотя бы констатировать, что утро сегодня действительно доброе.

Его «Ну-у-у?!!» звучало убийственно, как речь талантливого прокурора, — хотелось оправдываться и каяться во всех прошлых, настоящих и будущих прегрешениях.