А что же сама Сара (я так ее называю, очень уважая и любя эту девочку)? А у нее начался психологический спад, нервный срыв, депрессия. Сара не хотела больше играть в шахматы, ей казалось, что жизнь закончилась. В 14 лет мне тоже так казалось, когда я влюбился в мамину подругу, но в Уругвае все было намного серьезнее. Ребенок не понимал, за что его так унизили взрослые. Не понимал, понять не хотел и не мог.

Вот именно с этой историей и пришли ко мне родители в тот самый день.

Я был уверен, что они говорят правду. Я поверил им сразу, каждому слову.

Просто я абсолютно счастливый папа — у меня одни дочки и я знаю, как они реагируют на боль и несправедливую обиду, причиненные взрослыми.

Однако мне надо было убедиться и все проверить самому.

Прежде всего я связался с Уругваем. В гостинице… оказались туалеты с наглухо закрывающимся дверями. Услышать из одной кабинки, что происходит в другой, невозможно. Дальше Существует простой тест, который точно показывает, жульничает шахматист или нет. Все партии игрока закладываются в компьютерную программу, и машина сравнивает ходы с предложением самого компьютера. Известно, что человек не может просчитывать варианты лучше, чем машина. Так вот, если игрок повторяет ходы, предложенные программой, это сразу видно. Не может шахматист постоянно выбирать исключительно лучшие ходы. Тест, сделанный на все партии в официальных турнирах Бибисары, показал, что подсказок не было НИКОГДА!

Выяснилось, что Соложенкин сначала написал донос, а потом, не дождавшись ответа на него, не удержался и выдал ту самую гадостную статью.

Просто так, чтобы добить соперницу своей дочери.

На изучение всего этого ушло четыре дня. И еще пара дней — на обдумывание. Короче говоря, через неделю мы встретились снова.

Мои условия были просты:

Мы допили кофе и подписали договор.

Следующим утром офис вибрировал от моих распоряжений.

Адвокат, коллега, моя ученица, человек, которому ничего не надо объяснять, — Марина Дубровская, даже не дослушав историю до конца, сказала:

— Александр Андреевич, возьмите меня в команду. Только я денег не возьму. В зеркало хочу прямо смотреть по утрам. Не отворачиваясь. Как вы учили. Специалисты начали проводить детальную экспертизу статьи доносчика Соложенкина. Было понятно, что статья пронизана, по словам психологов, комплексами маленького озлобленного человечка. На лицо все основания для подачи иска о защите чести и достоинства.

Спустя какое-то время мы получили подтверждение об устройстве туалетных комнат в гостинице… Это, как я уже говорил, не были кабинки воинской части. Слышимость из них нулевая.

Наше расследование продолжалось. Было понятно, что после того как вышла статья, она должна была обсуждаться между ребятами — членами сборной. Другого быть не могло. Из Монтевидео лететь до Москвы не ближний свет — сутки с пересадкой в Париже. Понятно, что в команде статью папы одного из игроков (напоминаю, что Лиза Соложенкина — дочь доносчика) и тренера сборной должны были обсуждать все. Оставалось узнать детали.

Арсений нашел меня сам. Его свидетельство оказалось простым и понятным. В самолете, во время длинного перелета, долго сидеть на одном месте никто из молодежи не мог. Кроме того, всем хотелось обсудить и прошедший чемпионат мира, и скандальную статью. Понятно, что Лиза привлекала больше всего внимания. Довольно бойкий и умный юноша Арсений подсел к Лизе одним из первых.

— Слушай, а для чего ты все это придумала? Ты же знаешь, что все не так.

— Это не я, — прозвучал ответ. — Это папа все сделал. Я не хочу на эту тему говорить.

А вот что должно было стать ключевым фактором — это решение FIDE, Международной шахматной федерации, относительно заявления Соложенкина. Дело в том, что неподтвержденные доносы довольно строго караются. Профессиональные шахматисты понимают, какой эмоциональный стресс может пережить игрок, когда именно на него начинают обращать пристальное внимание судьи и даже обыскивать.

Тест, о котором я писал выше, у нас уже был. Он полностью обелял юную шахматистку.

Оставалось дождаться ответа шахматной федерации на донос. Наконец, мы его получили. Все обыски (туалетные кабинки, столы для игроков, сумки), а также личные досмотры абсолютно ничего не дали. Ничего.

Мы обратились в FIDE и попросили разъяснить позицию Международной шахматной федерации относительно гроссмейстера Соложенкина. Через какое-то время пришел неожиданный ответ: FIDE полностью отстраняет Соложенкина от участия в какой-либо деятельности в шахматах, включая, но не ограничиваясь, турниры, тренерскую работу, должности в любых организациях, связанных с шахматами и т. д. и т. п. сроком на полтора года!

Судебное дело было «сшито», иск готов и мы, собственно, тоже.

Оставалась одна дилемма. Соложенкин прописан в Петербурге. Ездить туда не хотелось и было довольно затратно. Мы решили обратиться против сайта, который перепечатал статью Соложенкина, он-то как раз располагался в Москве. Было, правда, одно большое «НО». Подсудность вела нас в Басманный район. А там, в местном суде, бывает всякое…

Когда начались слушания, от позиции ответчика не осталось камня на камне. Суд удовлетворял все наши ходатайства и отказывал противоположной стороне. Мало того, адвокат Соложенкина под протокол (!) частично признал иск! Выступавшая на суде Лиза, дочь ответчика, то бледнела, то краснела, объясняя суду свою позицию. Бедная девочка еще не научилась лгать.