Особенно сложно было с молодыми призывниками, которые и на гражданке не успели получить должного опыта, и на месте службы еще не освоились. И хотя полковник Бражников не приветствовал неуставные взаимоотношения среди личного состава, но вынужден был признать, что живая передача опыта от старослужащих к молодым являлась наиболее эффективной в плане практического обучения. Уж точно эффективнее, чем зубрежка конспектов, исписанных в учебных классах.

Лидером на этом, весьма специфичном, фронте педагогической науки Бражников считал дембеля Еремеенко. Тот, не жалея живота своего, подготовил уже три поколения специалистов по вентиляции и кондиционированию воздуха в замкнутых системах бункера. Причем «не жалея живота своего» следовало понимать в буквальном смысле, поскольку дембель Еремеенко разработал уникальную систему муштры, где в качестве отрицательного подкрепления использовался не дружеский пинок и не крепкое словцо в адрес боевого товарища, а система пищевых штрафов. Если кто-то из молодых бойцов тупил или косячил на вахте, дембель Еремеенко облагал его пищевой податью, заставлял мчаться в гарнизонный солдатский буфет и тащить оттуда банки с томатным соком, сочники с творогом, печенье, сметану и прочие вкусности, доступные исключительно за наличный расчет. Сам Еремеенко называл подать куда более политкорректным словом «вкусняшка», и поглощал он эти вкусняшки с таким азартом и в таких количествах, что молодые бойцы за глаза его звали Питоном, а он, прознав, стал без затей называть молодняк бандерлогами. Калорийные вкусняшки никак не отражались на тощей комплекции старшего сержанта, ибо все сгорало в его утробе, как в паровозной топке, но, к счастью, уходило не в пар, а в эффективную педагогику. Поэтому прозвище «Питон» к длинному и гибкому дембелю подходило идеально.

Стабилизировав спутник-мишень, полковник Бражников покинул операторский зал и отправился проверить вотчину механиков. Серия экспериментов предстояла насыщенная, и он не хотел ее срыва по причине выхода из строя систем охлаждения серверов или из-за срабатывания электрических нагрузочных автоматов, если кто-то из «бандерлогов» вовремя не включит резервную цепь.

Где находится страшный сержант Еремеенко, понять было несложно по его мощному командному баритону, доносившемуся с площадки главного бассейна системы кондиционирования воздуха. Из него же вода поступала на градирни охлаждения серверного зала.

– Слышите ли вы меня, о бандерлоги? – вкрадчиво спрашивал Еремеенко, раскачиваясь как маятник.

– Так точно, товарищ старший сержант! – дружно отвечали молодые механики, не читавшие Киплинга и не видевшие мультфильма о Маугли.

– Кто из вас, бандерлоги, умудрился сломать драгоценный предохранитель силового автомата?

– Я сломал, товарищ сержант! – уныло ответил голос молодого механика.

– Как же ты умудрился это сделать, о корявейший из бандерлогов?

– Он всей жопой на него сел! – Кто-то прыснул смехом.

Остальные дружно заржали.

– Хорошо, я предполагал это. Ибо нежное керамическое тело предохранителя не могло выдержать тяжести такого неуважительного обращения! А кто мне скажет, бандерлоги, чем в трудную минуту можно заменить драгоценный предохранитель силового автомата? – поинтересовался сержант Еремеенко.

Молодые начали наперебой блистать познаниями в марках проводов и в их сечениях, а также описывать технологию создания надежного и вместе с тем безопасного жучка, способного заменить штатный предохранитель.

Заметив вошедшего полковника, кто-то из молодых крикнул: «Смирно!»

Все, кроме дембеля, вытянулись по струнке вдоль границы технического резервуара с водой.

– Вольно! – скомандовал Бражников. – Еремеенко, со мной, остальным готовить технику. Сегодня будет трудный день.

– Запорете серию товарищу полковнику, побежите ему самому вкусняшки покупать. Только уже не из солдатского буфета, – пригрозил Еремеенко и, вспомнив фильм «ДМБ», добавил: – Это вам не это!

Солдаты разошлись, а полковник с сержантом перебрались в старый планшетный зал, заброшенный в конце девяностых годов за ненадобностью. Бражников выглядел старше своих сорока четырех, гигантского роста, с седеющими висками и густыми брежневскими бровями на круглом лице. Под массивными надбровными дугами прятались колючие серые глаза, «вынимающие душу», как метко определил один из операторов. Голос у полковника тоже был командирский, металлический баритон, с оттенками легированной стали. Команды его слышны были в любом зале и отсеке огромного подземного бункера. И вот они с тощим дембелем уединились – пошептаться – в пустующий планшетный зал.

Помещение было разделено надвое прозрачной стеной из акрила, на которой виднелось выгравированное изображение географической карты центральной части России. Когда еще не было продвинутых мониторов, на которых офицер, принимающий решения, мог бы видеть любую нужную ему информацию, эта прозрачная стена, называемая планшетом, была необходима. Собственно, она и заменяла монитор.

Радисты, по одну сторону планшета, получали данные с радарных станций телеграфным методом, в виде планарных или полярных координат, а солдаты-планшетисты специальными карандашами отмечали на карте проекции целей, их траектории, параметры скорости и высоты. По другую сторону от планшета сидели офицеры, принимающие оперативные решения. Демонтировать зал не стали, даже мебель оставили. Может, на всякий случай, может, просто время и силы никто не хотел тратить попусту.

– Что-то вы неважно выглядите, товарищ полковник, – произнес Еремеенко, оседлав один из стульев в комнате радистов.

– Ночка выдалась непростая, – пробурчал Бражников и присел на край стола. – Брата жены встречал. Принесла его нелегкая на ночь глядя. Посидели чутка. Ладно, это все не важно. Ты с молодыми закончил, как обещал? Справятся без тебя?

– Да, их сколько ни учи, умнее, конечно, не станут, – невесело фыркнув, ответил Еремеенко. – Бандерлоги они и есть бандерлоги. Но рубильник от причинного места отличают, это я вам гарантирую. Хотя один сегодня умудрился предохранитель жопой раздавить.

– Ты себя молодым вспомни, – отмахнулся Бражников. – Зачеты, вводные, практику сдали?

– Куда они денутся? Сдали, конечно. Ребята расторопные, не дебилы, а остальное – дело опыта и навыка.

– Может быть, останешься еще на сутки? – напрямую спросил Бражников. – Сегодня очень важный день.

– Да вы что, товарищ полковник? – Дембель покачал головой. – Я и так на сутки больше нашего уговора остался!

– Так ты за это и получаешь по тысяче в сутки!

– Нет. Не могу. Вот здесь у меня уже вся эта армия. – Еремеенко выразительно провел пальцем по горлу. – Домой хочу. В гражданке погулять, девчонок потискать! Удава выгулять надо, товарищ полковник.

Бражников не сразу понял, о каком удаве ведет речь дембель, а когда понял – хохотал до слез.

– Не горячись, сержант, – отсмеявшись, продолжил он. – Говорю же, сегодня день особый. Важная серия экспериментов. Сервера будут нагружены по самую маковку. Если молодые прошляпят что-то и система охлаждения не справится с нагрузкой, мне заново придется переделывать все расчеты, ждать еще смену, когда отследят все пригодные для эксперимента объекты. Хочешь, за сегодняшний день заплачу тебе три тысячи?