Наши странствия начинаются с одного морского путешествия.

Часть I

Открытие

1

Об ученых и еретиках

Я обнаружил массу вещей, которые были еретическими, ошибочными, глупыми, нелепыми, невероятными, безрассудными и клеветническими, противоречащими и поэтому враждебными ортодоксальной вере, доброй морали, здравому смыслу, проверенному опытом знанию и братскому милосердию. Я решил, что некоторые из них стоит привести здесь.

Уильям из Оккама. Послание братьям-миноритам (1334)[16]

ПОБЕГ

Ночью 26 мая 1328 года трое монахов с тонзурами и в серых рясах францисканского братства тайно покинули Авиньон, где находилась папская резиденция, и направились на юг, в сторону портового городка Эг-Морт, расположенного примерно в 60 милях к северо-западу от Марселя; через этот город на реке проходили пути крестоносцев. Одним из беглецов был Михаил Чезенский (Микеле да Чезена), генеральный министр ордена францисканцев и хранитель печати. Второй – Бонаграция Бергамский – адвокат ордена. Оба монаха были хорошо известны светским и духовным властям, поскольку часто появлялись при европейских дворах, представляя свой орден. Третий беглец, худощавого телосложения, лет сорока, был английский ученый-богослов Уильям из Оккама (или, как его чаще называют, Уильям Оккам). Хотя он был более чем на десять лет моложе своих собратьев, он уже прославился крамольными идеями, которые навлекли на него обвинения в ереси. Все трое бежали от папского суда, перед которым им пришлось бы предстать за то, что они объявили папу еретиком. Если бы их схватили, им грозило бы отлучение от церкви, заточение и даже медленная мучительная смерть на костре.

Группа беглецов отправилась в странствие под охраной «хорошо вооруженных слуг»[17]. В Эг-Морте их встретил «Джованни Джентиле, гражданин Савоны, капитан галеры»[18], стоявшей на якоре в бухте. Суда такого типа, длинные и низкобортные, по форме напоминающие венецианскую гондолу, но большего размера и оснащенные парусами и рядами весел, могли ходить в мелководных морях и реках и поэтому широко использовались для перевозки товаров между торговыми портами Северного Средиземноморья. Монахам не терпелось подняться на борт и поскорее отчалить, однако им помешала непогода и встречные течения.

Тем временем в Авиньоне их побег обнаружили, и за ними отправили папских солдат. Глубокой ночью отряд под предводительством лорда Аррабли «в сопровождении большого количества приспешников папы и короля» прибыл на место, где галера с монахами-францисканцами на борту все еще стояла на якоре. Аррабли потребовал, чтобы капитан Джентиле выдал беглецов. Поначалу капитан выказал готовность подчиниться и пригласил лорда подняться на борт судна. Формально для монахов это означало арест, а капитану грозило «суровое наказание в случае неподчинения». Капитан пообещал выдать беглецов, но когда лорд Аррабли покинул судно, то, воспользовавшись темнотой, Джентиле «поднял паруса и тайно отплыл от берега».

Видя, как разъяренные солдаты исчезают в темноте, испуганные францисканцы слегка приободрились. Но их радость была недолгой. Когда они прошли «добрых тридцать лье вниз по реке» (в то время порт находился на реке на расстоянии многих миль от моря), «Божественное провидение послало им встречный ветер», который отнес судно назад, вверх по течению, и капитану вновь пришлось искать место у берега, где их легко мог настичь папский отряд. Переговоры о выдаче францисканцев возобновились, и в течение нескольких дней они пребывали на борту «в чрезвычайном страхе». Однако, как оказалось, хитрый капитан пытался выиграть время, и когда погода изменилась, он снова повел судно вниз по реке, и на этот раз ему удалось выйти в открытое море, где их ожидал «большой военный корабль из Савоны, капитан которого, некто Ли Пелез, поддерживал короля Людовика Баварского, ставшего недавно императором Священной Римской империи. Капитан Джентиле договорился, чтобы беглецов взяли на борт, и в пятницу 3 июня корабль с францисканскими монахами был уже вне досягаемости разгневанного папы. Уильям прожил долгую жизнь, однако, насколько нам известно, больше никогда не возвращался ни во Францию, ни на свою родину, в Англию.

На этом документ о побеге францисканцев из Эг-Морта прерывается. Тем не менее сохранилось описание путешествия, предпринятого примерно в то же время; оно поможет нам получить представление о странствии беглых францисканцев. Речь идет о плавании Жана де Жуанвиля, сопровождавшего короля Людовика IX в Седьмом крестовом походе в 1248 году и описавшего свое отплытие из Эг-Морта:

В этот же день с левого борта судна были спущены сходни, и всех лошадей, что будут нам необходимы за морем, завели в трюм. Как только они оказались внутри, сходни были подняты и тщательно закреплены, как и бочки перед тем, как залить в них пресную воду, потому что, когда судно выходит в открытое море, эти люки полностью находятся под водой.

Когда с этим было покончено, наш капитан обратился к своей команде, которая собралась на носу. «Готовы?» – вскричал он. «Да, да, сир! – ответили они. – Пропустите священников и клириков вперед». Когда они вышли, наш капитан сказал им: «Во имя Бога, начинайте петь!» Все они в унисон затянули Veni Creator Spiritus (Приди, Дух Святой), в завершение которого капитан приказал команде: «Ставить паруса, и да пребудет с нами Бог!» Что и было тут же сделано.

Прошло не так много времени, как свежий ветер наполнил наши паруса и погнал нас прочь от земли. Мы ничего не видели вокруг себя, кроме моря и неба, и каждый день ветер уносил нас все дальше и дальше от земли, где мы родились. Я рассказываю вам все эти подробности, чтобы вы могли оценить смелость людей, которые пустились в такое опасное предприятие. Ибо путешественники, отходя ко сну, обсуждали, не придется ли им к следующему утру лежать на дне морском?[19],[20]

Итак, чем же были так опасны идеи Уильяма, что заставили папу приложить столько усилий для его поимки? Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется внимательнее рассмотреть архаическую картину мира, существовавшую в Средневековье.

Уильям родился приблизительно в 1288 году в Оккаме, деревушке в графстве Суррей примерно в сутках езды к юго-западу от Лондона. О деревушке не сохранилось никаких документальных свидетельств современников, за исключением записи в «Книге Страшного суда»[21], составленной в 1086 году, спустя двадцать лет после Нормандского завоевания Англии и за двести лет до рождения Уильяма. Может показаться, что это слишком большой отрезок времени, однако после событий, связанных с завоеванием, изменения в средневековой Англии происходили гораздо медленнее, чем сейчас, и, насколько мы можем судить, Оккам продолжал оставаться таким же малопримечательным селением или деревушкой, как и поселение, представленное в «Книге Страшного суда» под англосаксонским названием Букэм. Там