И Джиллиан вышла из палаты, оставив Эллу еще более озадаченной.

Дэмьен обернулся, уперев руки в бока.

– Каков ваш диагноз, доктор?

– Избирательная потеря памяти, с учетом недавних событий и судя по частичному сохранению памяти. У вас сохранились воспоминания последнего времени, вы просто не можете восстановить их полностью в правильном порядке, – пояснил он, обращаясь к Элле. – Потеря ребенка на двадцать первой неделе срока очень травматична.

– Двадцать первой неделе? – недоверчиво ахнула Элла. Они с Дэмьеном пять месяцев разделяли счастье быть родителями. Это непостижимо. Они. Родители.

– А воспоминания вернутся ко мне? – спросила она у врача.

– Более чем вероятно. Вам нужно время. – Доктор Аллингтон поправил очки, надвинув их покрепче на нос. – Наш мозг, он такой хитрый. Он может представить нам ложные воспоминания там, где мы не можем чего-то понять, и отнять те, которые мы не можем вынести. Ваши воспоминания с вами, но пока, по какой-то причине, вы не можете ими воспользоваться.

– Но это случилось почти через неделю после аварии. Почему?

– Возможно, ваша потеря памяти чем-то вызвана.

– Она нарочно это делает, – заявил Дэмьен.

– Подсознательно – да. Как она себя чувствовала на этой неделе? В эмоциональном смысле.

– В эмоциональном. – Дэмьен подошел к ней поближе. – Подавлена. Убита. И я тоже.

Доктор Аллингтон снова поглядел в свои записи.

– Я вижу, доктор Норьега наметила вашу выписку на завтра. Я бы порекомендовал вам поехать домой, отдохнуть и потом записаться на прием к психиатру. Вообще-то, – он указал рукой на Дэмьена, – моя рекомендация относится к вам обоим.

Доктор ушел, и Дэмьен закрыл за ним дверь. Обернувшись к Элле, он подошел, встал возле ее кровати, там же, где стоял доктор, и недоуменно уставился на нее.

– Ты все еще мне не веришь. – Произносить это вслух показалось Элле еще больнее, чем думать то же самое про себя. Почему он не верит, что она говорит правду?

– Я не знаю, что и думать. Мы обсуждали, – он осекся и поднес руку к губам. Затем поглядел на часы. – Пойду проверю, чтобы все бумаги к выписке были заполнены как следует.

– Дэмьен, – Элла потянулась к нему, – посиди со мной. Пожалуйста, хотя бы минутку.

Ей так нужно было его прикосновение. Она хотела, чтобы он ее разубедил.

Дэмьен взял ее за руку и поцеловал в лоб.

– Спасибо, – сказала она.

– За что?

– За поцелуй. Он был мне так нужен.

Его лицо смягчилось. Он поглядел на ее рот и провел пальцем по контуру нижней губы.

– Не расстраивайся. Все будет в порядке.

Элла очень на это надеялась. Она всегда гордилась своей памятью. Назвать то, что она испытывала, расстройством, было – не сказать ничего. Знать, что воспоминания где-то тут, но скрыты, недоступны и утекают от тебя, было невыносимо. Невыносимо.

Дэмьен отпирал дверь в их квартиру на Русском Холме, престижном районе Сан-Франциско с пологими холмами и уличными кафе. Элла стояла рядом с ним.

Звон ключей напомнил ей, как они пришли сюда самый первый раз, через два месяца после знакомства. Неделю назад Дэмьен сделал предложение. Ему было тридцать два, ей тридцать. Они не были двадцатилетками, любящими проводить долгие ночи в барах и выходные на музыкальных фестивалях. Им не нужна была пышная многочисленная свадьба, организованная по принципу «все самое лучшее». У них не было родителей, которых надо порадовать. Оба знали, чего хотят от брака и отношений, – так зачем откладывать женитьбу?

Кейт Ву, их риелтор, встретила их на улице возле дома. Ловко балансируя на двенадцатисантиметровых шпильках Джимми Чу, она поднялась с ними на десятый этаж, отперла дверь, и, сделав широкий приглашающий жест, отошла в сторону, пропуская Эллу и Дэмьена в квартиру. Элла влюбилась в этот дом с первого же момента, как только увидела панорамный вид из огромных, от стены до стены, высотой в пол, окон. Он простирался от Золотых Ворот до моста Бэй, с мысом Марин посередине и городскими улицами внизу. Да еще погода в тот день не могла быть лучше, с ровным голубым небом и заливом, залитым солнцем.

Кейт водила их по квартире, цокая каблуками по темному полу орехового дерева. «Все окна выходят на залив. Четыре спальни и две с половиной ванные комнаты. Из главной спальни виден мост Золотые Ворота, и залив Сосалито по ночам просто грандиозен, – объясняла она, разводя руками во все стороны, как стюардесса в самолете, указывающая на аварийные выходы. – И вся квартира была только что обновлена и отремонтирована».

Пока Кейт перечисляла длинный список достоинств, Элла забрела в кухню. Дэмьен шел за ней, приобнимая за спину. Она провела пальцем по мраморным прожилкам кухонного стола. Эта кухня была раза в три больше всей квартирки, которую она снимала в Коул Валли.

– Что скажешь? – спросил Дэмьен, когда Кейт остановилась перевести дух.

– А мы можем себе такое позволить?

Элла неплохо зарабатывала, а Дэмьен… Ну, когда он описал Элле свое портфолио, она долго собирала упавшую челюсть. Но все равно ей было неспокойно. А если с ним что-нибудь случится? Элла была в состоянии финансово поддерживать дом, который они с ее братом Эндрю унаследовали от своей двоюродной бабушки Кейти, тетушки их отца, вырастившей его, а после и их обоих. Ипотека по нему была давно выплачена. Когда Эндрю окончил школу, они продали дом, и этих денег хватило заплатить за их обучение в университете. Эндрю даже хватило его доли на то, чтобы запустить свой первый стартап.

Но эта квартира на Русском Холме, где стоимость недвижимости начинается с пяти миллионов? Это было далеко за пределами ее журналистских доходов.

Дэмьен обнял ее за шею, притянул к себе и поцеловал.

– Легко.

У Кейт затрещал телефон. Она взглянула на экран.

– Простите, я должна ответить. Оглядитесь вокруг. Я на минутку.

Она вышла во входную дверь. Дэмьен прошел за ней и закрыл задвижку на двери.

– Что ты делаешь?

– Выигрываю нам время. – Он ухмыльнулся и, взяв Эллу за руку, потянул ее обратно в кухню. И она совершенно точно знала, что он имеет в виду.

– Вот прямо сейчас? – Она взглянула на входную дверь. Несмотря на всю нервозность, у нее кровь застыла в жилах от предвкушения.

– Только чтобы убедиться, что нам тут нравится, – ответил он, подмигнув.

Она хихикнула.

– Наверняка есть и другие способы.

– Ну и какая в них радость?

Он улыбнулся своей хитрой, сексуальной улыбкой. Руки скользнули по ее бедрам, задирая вверх подол юбки, а затем он поднял ее, и одним движением посадил на кухонный стол. От прикосновения холодной мраморной поверхности к голому телу по ней побежали мурашки.