— Тревис! — крикнула Ленобия, рукой прикрывая лицо от жара пламени, и ринулась в конюшню открывать стойла, освобождая ближних к ней лошадей. — Иди, Персефона, иди! — подтолкнула Ленобия чалую кобылу, остолбеневшую от страха и отказывающуюся покидать стойло. Когда лошадь пронеслась мимо и выбежала на улицу, Ленобия снова позвала: — Тревис! Ты где?

— Вывожу лошадей, которые ближе других к огню! — крикнул тот в ответ, и тут же оттуда, откуда доносился его голос, появилась молодая серая кобылка и чуть не сбила Ленобию с ног.

— Тише! Тише, Анджо, — успокоила ее Ленобия, подталкивая перепуганную лошадь к выходу.

— Восточный выход перекрыт огнем, и я…

В эту секунду окна в помещении для упряжи лопнули, в воздухе разлетелись горячие осколки стекла, и Тревис умолк.

— Тревис! Выбирайся оттуда и звони 911! — крикнула Ленобия, открывая ближайшее стойло и освобождая мерина. Она корила себя за то, что не взяла телефон и не позвонила сама, прежде чем выбежать из комнаты.

— Я уже позвонила! — отозвался незнакомый голос.

Сквозь дым и огонь Ленобия различила силуэт бегущей к ней недолетки, держащей на поводу совершенно перепуганную гнедую.

— Все хорошо, Дива, — на автомате успокоила лошадь Ленобия, забирая у девочки веревку.

От прикосновения хозяйки кобылка притихла. Ленобия отстегнула поводья и пустила гнедую в галоп к ближайшему выходу.

Оттащив недолетку подальше от нарастающего жара Ленобия спросила: — Сколько лошадей еще… — и умолкла, заметив на лбу недолетки красный полумесяц.

— Думаю, совсем немного. — Рука красной недолетки дрожала, пока она, тяжело дыша, вытирала с лица пот и сажу. — Я… Я схватила Диву, потому что она всегда мне нравилась, и я думала, что она меня вспомнит. Но она испугалась. До чертиков.

Тут Ленобия вспомнила как зовут эту ученицу — Николь. До смерти у нее была природная склонность к верховой езде и хорошая посадка, а потом Николь умерла, воскресла и присоединилась к банде Далласа. Но времени на вопросы не было. Времени не было ни на что, кроме спасения лошадей — и Тревиса.

— Ты поступила правильно, Николь. Сможешь снова туда войти?

— Да, — тряхнула головой девушка. — Не хочу, чтобы они сгорели. Я сделаю все, что скажете.

Ленобия положила руку на ее плечо:

— Просто открывай стойла и отходи. Я сама их выведу.

— Хорошо, хорошо, так и сделаю, — кивнула Николь. Не смотря на свой испуг, девушка, не колеблясь, последовала за Ленобией, бросившейся назад в пылающую жаром конюшню.

— Тревис! — Ленобия закашлялась, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь сгущающуюся дымовую завесу. — Ты меня слышишь?

Сквозь треск пламени прозвучало в ответ:

— Да! Я здесь! Дверь стойла заклинило!

— Открывай! — Ленобия не стала поддаваться панике. — Все открывай! Я позову лошадей. Я выведу лошадей, а ты ступай за ними! Я всех вас выведу!

— Все, открыл! — крикнул Тревис, несколько секунд спустя появляясь из средоточия дыма и огня.

— Эти тоже все открыты! — раздался намного ближе голос Николь.

— Теперь бегите за лошадьми прочь отсюда! Оба! — крикнула Ленобия и ринулась к открытым нараспашку двойным дверям.

Встав в дверном проеме, она подняла руки ладонями вверх и, представив, что черпает силу из Потустороннего мира и магического царства Нике, открыв свое сердце, душу и дар Богини, воззвала:

— Идите ко мне, мои прекрасные сыны и дочери! Следуйте к жизни за моим голосом и любовью!

Лошади вырывались из пламени и чернильного дыма. Их ужас был таким осязаемым, что Ленобии показалось, что это ее оживший кошмар. Их чувства были ей понятны — это был страх перед огнем и смертью, и она принялась излучать силу и спокойствие, передавая их проносящимся мимо лошадям.

Кашляя и спотыкаясь, за ними вышла красная недолетка.

— Все. Это все лошади, — прохрипела она, падая на траву.

Ленобия едва ей кивнула. Ее эмоции сосредоточились на группе лошадей за спиной, а глаза вглядывались в густой дым и языки пламени, из которых так и не появился Тревис.

— Тревис! — крикнула она.

Ответа не последовало.

— Огонь распространяется очень быстро, — сквозь кашель выдавила красная недолетка. — Он, наверное, погиб!

— Нет, — твердо ответила Ленобия. — Не на этот раз! — Она повернулась к табуну и позвала свою черную любимицу: — Муджажи! — Лошадь заржала и потрусила к хозяйке. Ленобия вытянула руку, останавливая ее. — Успокойся, малышка.

Присмотри за остальными моими детьми. Передай им силу, спокойствие и мою любовь, — попросила Ленобия.

Кобыла неохотно, но послушно побрела вдоль группок испуганных лошадей, сгоняя их вместе.

Ленобия отвернулась, дважды глубоко вдохнула и ринулась прямо в охваченную пламенем конюшню.

Жар был чудовищным, а дым таким густым, что обжигал легкие, словно кипящая смола. На мгновение Ленобия перенеслась в ту жуткую ночь в Новом Орлеане, когда горел другой амбар. Рубцы шрамов на ее спине заныли от фантомной боли, и на секунду Ленобию охватила паника, удерживая ее в прошлом.

Затем она услышала кашель Тревиса, и паника сменилась надеждой, позволяя настоящему и ее силе воли преодолеть страх.

— Тревис! Я тебя не вижу! — закричала она, отрывая подол ночной рубашки. Шагнув в ближайшее стойло, она намочила ткань в поилке.

— Уходи… отсюда… — выдавил Тревис между приступами кашля.

— Ага, прямо бегу! Я уже видела, как мужчина сгорел из-за меня, и мне это не понравилось! — Ленобия накинула на голову мокрую ткань как капюшон и бросилась дальше в дым и жар, идя на звук кашля Тревиса.

Она нашла конюха у открытого стойла. Он упал и пытался подняться, но сумел только встать на колени, и, согнувшись, задыхался от кашля. Ленобия без колебаний шагнула в стойло и снова окунула оторванную от рубашки ткань в поилку.

— Что за… — Он снова закашлялся, глядя на нее. — Нет! Уходи…

— Нет времени на споры! Просто ляг!

Тревис двигался очень медленно, и Ленобии пришлось сбить его с ног. Ковбой со стоном рухнул навзничь, и она разложила мокрую ткань на его лице и груди.

— Да, вот так! Лежи и не дергайся! — скомандовала Ленобия, дотягиваясь до поилки и быстро обдавая водой лицо и волосы. Прежде чем Тревис начал протестовать или мешать ее плану, она схватила его за ноги и потянула.

«Какой же он большой и тяжелый!»

У Ленобии начала кружиться голова. Вокруг ревел огонь, и ей казалось, что она чувствует запах паленых волос.

«Мартин тоже был не маленьким…»

Тут ее разум отключился. Тело двигалось на автомате, руководимое первобытным желанием оказаться подальше от опасности.