не спала ночами и все расспрашивала, пыталась узнать, что случилось. Но Нинка на эти вопросы отвечать не могла и не хотела.

Однажды, теплым майским вечером после дождя, она шла к метро из очередной библиотеки по Маросейке, вдыхая запах мокрого асфальта и березы. На горизонте распластался красивый закат, и Нинка решила его нарисовать. Она достала бумагу и пастель, которые всегда носила с собой, на случай, если захочет рисовать. Присела на подоконник одного из старых двухэтажных домов Китай-города и принялась за рисование. Оно заняло все ее внимание, и потому Пашу, подошедшего сбоку, она заметила не сразу.

– Привет, – приветливо сказал он, наклонившись над ее рисунком.

– Привет, – отозвалась удивленная Нинка, совершенно не ожидавшая увидеть здесь кого-либо из знакомых.

– У тебя, видимо, и правда талант, – задумчиво протянул Паша, взглянув на ее рисунок.

Нинка ничего не ответила, только уверенно посмотрела ему в глаза, а затем продолжила рисовать. Конечно, присутствие Паши тяготило её. К тому же казалось, что уходить он не собирается – настроен на болтовню. Но она уверенно продолжала водить пастелью по бумаге и пыталась сосредоточиться на убегающем закате, чтобы успеть ухватить хотя бы самую его малость.

– Нина, раз уж я тебя встретил, то был бы рад выпить чашечку кофе. Мы, конечно, не на Октябрьской, но здесь рядом я тоже знаю очень хорошее место.

Желания пить кофе – где угодно, здесь или на Октябрьской, не было. Равно как и сил отказать. Поэтому через пять минут Паша и Нина уже сидели в кофейне, а незаконченный закат лежал на дне Нининого рюкзака.

– Слушай, я с тобой вот что обсудить хотел, – сказал Паша после того, как уютно устроился в кресле с чашкой кофе в ещё подростковой мужской руке с тонкими пальцами.

– Внимательно слушаю, – отозвалась Нинка, всем своим видом показывая эту самую внимательность.

– Давно я тебя на курсах не видел. Да и в школу ты почти не ходишь, на сообщения не отвечаешь. Что-то случилось?

Отвечать, что случилось, Нинке не хотелось совсем. И не только потому, что она ощущала отчуждение, но еще и потому, что сама не могла пока осознать, что же случилось. Но Нинка была честной.

– Да, случилось, наверное. Но дать этому название я пока не могу. Если тебе что-то интересно, можешь спросить у Ленки.

С Ленкой контакт она всё еще держала, хватаясь за него, как за спасательный круг, надеясь, что их долгая нежная дружба поможет найти смысл в настоящем, таком запутанном и тяжелом.

С Пашкой же она близка никогда не была. Он появился в их с Ленкой дружбе год назад, когда та, проучившись с ним уже девять лет, вдруг влюбилась. И чувство ее оказалось ответным.

– Ты просто знай, Нина, что мы – я и Ленка всегда рядом. Главное сейчас – поступить, понимаешь?

Нинка не понимала.

– Ведь если не поступим, кто знает, что дальше будет. Родители всегда говорят, что основа жизни – образование. И я им верю, – продолжал Паша.

Нинка поморщилась.

– Спасибо тебе, Паша, за совет и за кофе, но сейчас мне пора домой.

– Конечно! – отозвался собеседник.

Они вместе вышли из кафе, Паша проводил её до метро, затем они разошлись. Нинка – на метро домой, сдвинув брови над переносицей, застыв в недовольстве от бессмысленности разговора. А Паша – к Ленке, живущей в центре, довольный, с ощущением выполненного долга. Нинка его, кажется, поняла – думалось ему.

***

Солнце медленно садилось, последними лучами гладя озеро, кроны деревьев и двух девочек, сидящих на берегу.

– Как думаешь, почему, когда закат, все вокруг становится то желтым, то розовым, то красным?

– Папа рассказывал что-то про преломление лучей, но я уже не помню. Да и какая разница, когда так красиво. А вдруг, если узнаем, почему так, красиво уже перестанет быть?

– Может…

Когда сумерки опустились на деревню, две девочки встали и пошли по направлению к дому. Путь был близок и лежал через дом с высоким забором, за которым лаяли два огромных пса, когда чувствовали кого-то рядом. Девочки всегда держались за руки, проходя мимо.

Дома они переоделись в своей комнате на втором этаже – сняли легкие летние платья, надели штаны, кофты и спустились вниз на традиционное чаепитие перед сном с маковыми булочками. В это время все немногочисленные обитатели дома собирались вместе – Ленка, ее бабушка с дедушкой, их кошка Муся и всегда желанный гость Нинка.

Бабушка рассказывала последние новости, подслушанные у ровесниц, пока копали огород. Дедушка решал кроссворд, изредка отвлекаясь и задавая вопросы любимой жене. Он знал, что если спрашивать не будет, она расстроится, что он не слушает. А он, чем ближе приближался к старости, тем больше ценил время. В особенности проведенное с женой, в особенности без ссор и обид. Их любовь была взаимной вот уже более тридцати лет. И, кажется, собиралась закончиться только со смертью одного из участников. Такое встречается нечасто! А оттого кажется всегда крайне хрупким.

Нинка и Ленка в это вечерней рутине ели булки с чаем, параллельно перешептываясь и хохоча над рассказами бабушки и иногда не очень в тему вопросов дедушки. А затем шли наверх – спать. Засыпали почти сразу, несмотря на отчаянное желание рассказать друг другу самые важные мысли прошедшего дня!

В одну из тех ночей, когда заснулось быстро и спалось как всегда крепко, началась сильная гроза. Ленка очень испугалась и переползла на соседнюю кровать, к Нинке, тем самым разбудив ее и помешав красивому сну о море.

– Ну, Ленка! Такой сон был, а тут ты! Что случилось?

– Гроза! Слышишь? Ой, боюсь! – раскат грома не дал ей договорить.

– Не бойся, трусишка, всего-то гром. Перетаскивай сюда свою подушку, будем сказки друг другу рассказывать, так и заснем.

– А у дяди Вани в прошлом году дом от молнии загорелся – не унималась Ленка.

– А у нас не загорится. Мы – не дядя Ваня. А теперь тащи подушку и внимательно слушай. Буду об одинокой принцессе, влюбившейся в красивого рыцаря рассказывать.

– А он в нее влюбился?

– Вот и узнаешь! – Нинка любила разговаривать с Ленкой как взрослая.

Ленка взяла подушку, положила ее рядом с подругой и закуталась в одеяло, а Нинка принялась рассказывать:

– В далеком царстве, в волшебном государстве, жила была принцесса. Она была красивой, как наша Ленка, косичка до пола, глаза большие. Только вот красоту эту некому было увидеть, потому что сидела она одна – в высокой-превысокой башне. Однажды проходил мимо рыцарь, услышал красивое пение, остановился, поднял голову, а там принцесса.