— Возможно. Но Данли находится посередине между Голуэем и Уэстпортом. Удобное местоположение, не так ли?

— Согласен.

— Я в любом случае не хотела бы жить в крупном городе. В этом случае я смогла бы навещать Лауру с малышкой только в выходные, а мне хочется проводить с ними больше времени. Кроме того, здесь есть то, чего нет в городе, и…

— Ты абсолютно права. — Шон поднял обе руки, затем заметил, что их бокалы пусты, и наполнил их снова. — Прости, что усомнился в тебе на секунду. Ты все тщательно продумала, — произнес он с нескрываемым восхищением.

— Да, — ответила она. — Я хочу это сделать. И я это сделаю.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, — заверил ее Шон, подняв свой бокал. — Давай выпьем за начало твоей новой жизни. Я желаю тебе удачи в новых начинаниях.

— Спасибо, — улыбнулась она, чокаясь с ним.

Когда они оба сделали по глотку, Шон задумчиво добавил:

— Мы будем соседями.

— Да.

— И друзьями.

— Тоже да.

Ее бросило в жар. Должно быть, причиной тому был пристальный взгляд Шона.

— И как твой друг, — мягко добавил он, — я считаю своим долгом сказать тебе, что, когда ты говоришь о чем-то с энтузиазмом, твои глаза становятся темными, как сумеречное небо.

Джорджия уставилась на Шона широко распахнутыми глазами. Шон увидел в них сначала замешательство, затем оно сменилось блеском желания.

— Что? — пробормотала она.

— Я заставляю тебя нервничать, Джорджия?

— Нет, — ответила она, опустив глаза, и Шон понял, что это ложь.

Сделав еще глоток шампанского, она слизнула каплю с нижней губы, и внутри у Шона все сжалось. Как странно. Он знает Джорджию примерно год, и, хотя его всегда к ней влекло, он никогда не испытывал такого непреодолимого искушения, как сейчас. Наверное, дело было в том, что они оказались вдвоем в интимной обстановке. Стук дождя по стеклам, приглушенное освещение, потрескивание поленьев в камине — все это настраивало на романтический лад. Он чувствовал, что сейчас между ними зарождается что-то новое, но, увидев в ее взгляде настороженность, отступил.

— Я просто хочу сказать, что ты красивая женщина, Джорджия, — произнес он с улыбкой.

— Гмм… — Наклонив голову набок, она посмотрела на него.

— Определенно ты много раз слышала это от мужчин.

— О да. Мужчины постоянно бегают за мной по улицам, чтобы сказать, что у меня глаза цвета сумерек.

Он мягко рассмеялся. Ему всегда нравилось ее остроумие.

— Возможно, я просто более наблюдателен, чем другие мужчины.

— Или, может, ты что-то замышляешь, — задумчиво посмотрела она. — Что, Шон?

— Ничего.

— Это хорошо. — Наклонившись, она рассеянно потерла подъем сначала одной ступни, затем другой. — Ведь мы оба понимаем, что если мы позволим себе… э-э… нечто большее, то все усложним.

— Ты права, — согласился он, хотя в глубине души считал, что «нечто большее» того стоит. — У тебя болят ноги?

— Что? — Она посмотрела на свою руку, лежащую на правой ступне. Похоже, неожиданная смена темы на мгновение сбила ее с толку. — Да, болят, — ответила она с грустной улыбкой.

— Неудивительно. Ты столько времени провела в туфлях на каблуках.

— Ты даже не представляешь, как я была рада их снять.

Шон подложил в камин несколько поленьев, и языки огня принялись жадно их лизать.

Джорджия сделала глоток шампанского и томно закрыла глаза. Шон едва не застонал от отчаяния. Сама того не подозревая, эта женщина соблазняет его. Голос разума шептал, что ему следует быть осторожным, но он не слушал его. Сейчас настал момент выяснить, куда приведет путь, на который он ступил, когда принял приглашение Джорджии.

Поставив свой бокал на столик, он взял ее ноги и положил себе на колени. Она посмотрела на него с удивлением, и он улыбнулся:

— Что скажешь, если я немного помассирую тебе ступни?

— Шон…

Судя по ее неуверенному тону, она тоже хотела узнать, куда их приведет этот путь, но боялась.

Не получив отрицательного ответа, он принялся разминать ее маленькие узкие ступни. Джорджия попыталась высвободить свои ноги, но он не отпустил их. Она перестала сопротивляться. Ее голова запрокинулась, из горла вырвался стон.

— Как хорошо, — прошептала она.

— Тогда наслаждайся.

Джорджия открыла глаза и посмотрела на него с настороженностью:

— Что будет дальше?

— Я буду массировать тебе лодыжки. — В подтверждение своих слов он поднял руки чуть выше. — Через минуту ты можешь снова задать мне этот вопрос.

Она рассмеялась, и настороженность исчезла.

— Чем я заслужила этот массаж?

— Я сегодня добрый, потому что стал дядей. Правда, всего лишь двоюродным, но от этого моя радость не становится меньше.

— Конечно нет, — согласилась Джорджия. — Ведь вы с Ронаном так же близки, как мы с Лаурой.

— Это правда, — ответил Шон и с улыбкой посмотрел на серебряное колечко на одном из пальцев ее левой ноги. Затем он стал поглаживать ее щиколотки и икры. Ее кожа была мягкой, гладкой и теплой.

Джорджия тяжело вздохнула:

— У тебя великолепные руки.

— Мне это говорили, — рассмеялся он.

— Возможно, все дело в шампанском, но то, что ты делаешь, вызывает у меня слишком приятные ощущения.

— Шампанское здесь ни при чем, — ответил он, встретившись с ней взглядом. — Мы недостаточно много его выпили, чтобы размыть границы, существующие между нами.

— Тогда причина в огне в камине и в дожде за окном.

— Возможно, — допустил он, поглаживая теперь сгибы ее коленей. — Ты показалась мне особенно красивой при свете огня, и мои руки самопроизвольно потянулись к тебе.

— Ну конечно, самопроизвольно. — Джорджия заглянула в его глаза, пытаясь разгадать его планы. — Шон Коннолли, ты из тех людей, которые всегда знают, что делают, поэтому ответь мне на один вопрос. Ты пытаешься меня соблазнить?

— Я бы поспорил, кто тут кого пытается соблазнить, Джорджия, — пробормотал он, медленно поднимая руки еще выше. Хорошо, что для поездки в больницу она надела юбку.

— Я соблазняю тебя? По-моему, это ты превратил массаж ступней в массаж бедер.

— Тебе это нравится?

— Если бы мне это не нравилось, я была бы идиоткой, — призналась она, и Шону пришлась по душе ее откровенность.

— Тогда…

— Остается один вопрос, — перебила она его, схватив за руку. — Если ты собираешься меня соблазнить, то почему именно сейчас? Мы с тобой давно знакомы, Шон, но мы никогда…