– По степи давно ходят слухи и страшные сказки про ужасного Айдахара. Что правда, а что нет – судить сложно, но небылиц много. То он летает, то под землю зарывается. Главное – его никто не видел. А если и видел, то ничего уже не расскажет. Тебе повезло, не заметили, приняли землянку, наверное, за погреб, – старик поскреб лысину пятерней. Сделал глоток из пиалы и продолжил:

– Есть у казахов древняя сказка или быль – кто знает? В незапамятные времена землей правил змей по имени Айдахар. Как правил, непонятно, но людей он вроде не знал. Был у него в подчинении соглядатай, комар. И летал, значит, комар, по свету, выискивая у кого же кровь самая сладкая. И выяснил этот насекомый, что самая-то сладкая именно у людей, и поспешил своему хозяину об этом сообщить. Но про то узнала ласточка, сначала она уговаривала комара не говорить Айдахару про кровь людей, но тот ее не послушал.

Так вот, прилетел насекомыш с докладом к змею, а ласточка напала, и самый кончик языка в полете у комара и отщипнула. Айдахар рассвирепел, стал за птицей гоняться, и вырвал несколько перьев у нее из хвоста, упал и об камень расшибся насмерть, м-да. И с тех памятных пор комар тонко пищит, а хвост у ласточки раздвоенный. Но то была сказка… – старик вздохнул, протягивая сухие ладошки к огню.

– Реальность же другая. По степи кто-то раскатывает на тяжелой машине и разоряет поселения, оставляя неподалеку страшные метки, пугала: тела убитых связывают арканом или сбивают гвоздями в подобие трехголового чудища. Такое не спутаешь ни с чем…

На поиски отправлялись храбрецы, но почти никто не вернулся. А те, что вернулись, лучше бы погибли: обезумевшие, пускающие слюни идиоты или того хуже, живые трупы. Мальчик, ты видал хоть раз живой труп?

Назар отрицательно мотнул головой.

– Несчастного опаивают маковым отваром, а затем подвешивают за руки, сдирают полосами кожу, начиная с лица и до самого пояса. А после выпускают в степь… Для него самое милосердное – это смерть. Но человек очень живуч, да еще и опий из мака… Я много где побывал, на разных войнах: Афганистан, Корея. И вот что понял, балам, – страшнее человека нет зверя.

– А что делает Айдахар с жителями, всех убивает?

– Не знаю, сынок. Знаю только, ни один не вернулся, значит, умерли, – пожал плечами старик.

В голове Назара заметались мысли, формируя догадку:

«Если не убивают на месте, значит… значит забирают зачем-то, с определенной целью!»

– Ернар-ага, они могут быть еще живы, Майка жива! – Назар буквально подскочил на месте, окрыленный надеждой. – Понимаете, есть шанс!

Задремавший было волк подскочил на ноги, стал оглядываться по сторонам, выискивая опасность. Затем внимательно посмотрел на ожившего Назара.

Старый военврач лишь грустно улыбнулся, глядя на воодушевившегося парня. В душе он понимал, что все зря. Опыт, и прожитые годы не оставляли надежды на спасение угнанных жителей стойбища, Айсулу и сестры Назара. Но у паренька появилась цель, он будет жить, и идти к ней, пока верит.

Все это пронеслось в голове Ернара, вслух же он сказал:

– Я отдам тебе все, что у меня есть, коня, ружье. Если сможешь, спаси и мою Айсулу. Не сможешь, убей. Рабство – это не жизнь. – Старик взял Назара за руку, заглянул в глаза:

– Обещай, мальчик.

– Я… постараюсь, – выдавил из себя Назар. – Но убить не смогу.

– Сделай! – с нажимом произнес старик.

Назар кивнул соглашаясь.

– Вот и хорошо. – Про себя же Ернар подумал:

«Он не опустит руки, не поддастся отчаянию. Он обещал, это будет подталкивать его вперед – данное обещание».

Наутро, не поддавшись на уговоры Ернара – остаться, чтобы восстановить здоровье, – Назар решил идти на поиски, просто следуя по колее, оставленной неизвестной машиной. Парень собрал все, что может пригодиться в пути: свои метательные ножи, двуствольное ружье старика в седельной кобуре, немного провизии и воды; для перевозки хромающего волка приспособил найденную тележку на тонких колесах и за оглобли приторочил к седлу наподобие тачанки. Недовольно ворчащего Беса пришлось укладывать на руках. Хотел помочь старику похоронить прибитые к пугалу останки тел, начавшие ощутимо пованивать, но тот отказался.

Стоя у разбитых ворот стойбища, проверяя упряжь и подтягивая дорожные мешки, Назар в душе был полон оптимизма и надежды. Он торопился спасти Майку. Ернар же молча сидел неподалеку и наблюдал. Парень закончил подготовку и обернулся к старику:

– Пора прощаться Ернар-ага. Спасибо вам за все.

Подошедший старик обнял Назара:

– Будь здоров, сынок. Пусть Создатель не отвернет от тебя взора, не оставит в трудную минуту. И еще, балам, помни про обещание.

– Я помню, Ернар-ага, – Назар посерьезнел. Поставив ногу в стремя и, взявшись за луку, рывком запрыгнул в седло.

– Держи, она тебе пригодится, – старик протянул парню свою камчу. – Без коня мне она без надобности.

Назар взял в руку короткую нагайку. Хлесткий вываренный ремень на козьей ноге с копытцем, обтянутой кожей и подбитой медными и серебряными гвоздиками.

– Мне нечего дать вам взамен, – потупился Назар.

– И не нужно, парень. Прощай. – Старик хлопнул лошадь по крупу. Заржав, конь сорвался с места.

Военврач продолжал стоять, провожая долговязую фигуру на старом коне, пока оба не скрылись за холмом. Вздохнув, Ернар похлопал себя по кобуре, в которой до времени покоился маленький самодельный пистолет, и зашагал к пугалу.

Когда слышишь слово «степь», то сразу представляешь плоскую как стол равнину, пыльную, с редкими проплешинами из пшенично-желтого ковыля, но это не так. Она умеет быть полной трав и цветов. Степь – проматерь всех ныне живущих, от мышей-полевок до людей с начала времен. Именно из древних жарких равнин пришел австралопитек. Именно здесь творил историю Александр, прозванный «Македонским», и Тимуджин, известный ныне как Чингисхан. Степь – это жизнь и смерть народов. Вот и сейчас, Басмач, сидя на пригорке, разглядывал лежавшую у подножия долину и хотел жить, а вернее есть.

Старенький, изрядно обшарпанный и маломощный, всего лишь семикратный бинокль «Беркут» Басмач приложил к глазам, выискивая цель. А цель, к слову, была хитрой. То тут, то там над раскаленной землей с вьющимся маревом вскакивали и замирали «столбики».

«Один, два, три, пять… Целый выводок, упитанные. Хм, а вот и вожак, кило на десять потянет», – размышлял про себя Басмач, разглядывая игры сурков в оптику. Сурки байбаки устроили свои гнездовища на широкой проплешине, которую наверняка сами и соорудили, начисто выкосив своими зубищами всю растительность почище сенокосилки. А вокруг плеши росла не высокая, ниже колена трава. Луг, самый настоящий цветущий луг посреди степи.

Басмач убрал бинокль и с сомнением посмотрел на свою винтовку: старенькую и вытертую СВТ-40, которая наверняка лично помнила товарища Сталина.