чтобы сблевала на меня, — со злостью рычит мужчина.

— Приехали уже, — отвечает водитель.

Машина сворачивает с шоссе, не сбавляя скорости несемся по просёлочной дороге.

Я почти молюсь чтобы меня и правда вырвало на этих ублюдков!

Сидящий рядом достает мобильный.

— Мы на месте. Куда ее? Понял.

Шлагбаум, охранник, на которого смотрю с надеждой, но бесполезно, нет шансов подать знак под пристальным вниманием сидящего рядом бандита.

Похоже, мы в каком-то элитном посёлке, судя по домам видневшимся вдалеке. Больше походящим на дворцы. Тут явно живут не бедные люди…

Кому я понадобилась в этом месте? В голове проносятся разные ужасы, воображение шпарит на полную.

Гарем, или того хуже, может они какие-то торговцы органами?

— Я вам ничего не сделала, — пищу жалобно. — Отпустите меня!

— Хорош болтать, сучка, — рявкает бандит, и я снова сжимаюсь, трясусь от страха.

Машина тормозит у огромного особняка с высоким каменным забором. Дома тут расположены друг от друга на приличном расстоянии. Сейчас затащат за забор, и точно не докричишься о помощи.

Вот только все равно кричать не могу, в горле сухо, ужасно хочется пить.

— Не рыпайся, и ничего тебе не будет, — буркает мужчина рядом.

Он первый вылезает наружу. Рассматриваю его. Лицо неприятное, кожа в оспинах, крупный нос, тонкие губы. На щеке уродливый шрам. Не приходится сомневаться что бандит. Такой лишит жизни без малейшего сожаления.

— Вылезай.

— Зачем меня привезли?

Хватает за руку, чуть ли не вырвав ее. Вскрикиваю от боли.

— Полегче, Дикий, — к моему удивлению, водитель, парень гораздо моложе остальных двух, заступается за меня.

Мужчина на это ничего не отвечает, на меня смотрит.

— Тебя на руках тащить или сама?

И что ответить? Понятно, что мне не справиться, и я не хочу чтобы он прикасался ко мне.

— Куда вы меня привезли? — обращаюсь к парню, что заступился за меня, выходя из автомобиля.

Может мне удастся его разжалобить? Понравится ему?

Совсем потеряла разум! Эти сволочи меня похитили, а я тут романтику представляю!

— Поговорить с тобой хотят. Не бойся, — говорит водитель.

— Да, отомри уже, на органы не разберут, — усмехается тот, что ехал рядом с водителем. Самый молчаливый и холодный, он вообще словно не здесь, и ему глубоко безразлична ситуация. Это первое что он произнес за время поездки.

— Разве так приглашают… поговорить?

— Пошла вперёд, — командует Хмурый, и я подчиняюсь.

В дом мы заходим через явно дополнительный вход, с торца. Лестница ведет вниз. В подвал? Меня снова накрывает волной ужаса.

— Пожалуйста, умоляю…

Хмурый толкает дверь, а потом меня…

Она не заходят за мной, слышу щелчок замка.

Меня заперли в подвале!

Зажмуриваюсь от ужаса.

Несколько минут стою в полном оцепенении.

Надо осмотреться. Надо найти способ выбраться!

Тут довольно светло, тепло. Странный запах. Пытаюсь понять чем пахнет.

Легкий запах, какого-то дезинфицирующего средства. Не дешевой хлорки а чего-то достаточно сложного и дорогого.

Понимаю что это…

Бассейн!

И тут же слышу плеск воды.

Толкаю другую дверь, и оказываюсь в огромном помещении, очень светлом. Это полуподвал, много света, по обеим сторонам длинные узкие окна, в которые льется солнечный свет. Несколько плетеных шезлонгов, кадки с пальмами.

Это и правда бассейн, и сейчас в нем кто-то плавает.

Мужчина рассекает воду мощными бросками…

Глава 3

Почему я не подумала об ЭТОМ? Словно специально исключила для себя мысли о подобном, воспоминания о встрече в доме отца.

Как же я его ненавижу в эту минуту! Я правда могла любить это чудовище?

Дамир Тураев подплывает к краю бассейна, туда, где я стою. Приподнимается на руках, вылезает, причем это не стоит ему видимых усилий. От него исходит энергетика силы и властности, настолько мощная, что невольно пячусь назад.

В его глазах появляется усмешка. Кажется, он наслаждается моим страхом. Продолжает двигаться прямо на меня! Смотрит оценивающе, пристально. Вдруг мне приходит в голову, что мое платье все еще мокрое. Опускаю глаза — так и есть, соски, ставшие острыми вершинками, просвечивают.

— Ты совсем с головой не дружишь? Зачем я здесь? Не успокоился еще, тебе мало, что отец в больнице? — выкрикиваю яростно.

Не получаю ответа. Продолжает молчать и смотреть, и это безумно меня нервирует. Обхватываю себя руками, посылаю Тураеву взгляд полный яростного негодования.

Он отвечает холодным и спокойным, все так же оценивающим осмотром.

Не могу выдерживать этот перехлест глаз.

Опускаю голову… Нет, так еще хуже, приходится смотреть на его волосатую загорелую грудь. Дорожка поросли сужается… И тут, чуть пониже левого соска, через ребра к животу вьется ужасный шрам. Уродливый и пугающий.

Вздрагиваю, по телу проносится волна боли. Словно отголосок того что чувствовал Дамир когда это сделали с его совершенным телом.

Как это произошло?

Я видела семь лет назад Дамира без одежды. Мы подглядывали с Лилькой, он купался в бассейне. Где-то на вечеринке у общих знакомых. Его жена нас заметила и очень грубо отчитала. Сказала, что мы извращенки. Я умирала от стыда, Лилька потом долго подшучивала надо мной, над той реакцией.

Может, так и было? Это извращение, когда девчонка, совсем юная и невинная испытывает подобные эмоции. Мое тело пылало, живот налился тяжестью.

С тех пор как Дамира посадили, а потом вскоре погибла мама, я больше ничего подобного не испытывала к мужчине. Словно осталась запрограммированной на Тураева.

Но сейчас во мне кипит ярость и ненависть, отвращение. Он стал настоящим уродом! Не в физическом плане — в моральном. Кто дал ему право вести себя так с людьми? Пусть даже мой отец причинил ему боль!

Меня продолжает гипнотизировать уродливый шрам, не получается перевести взгляд на что-то другое.

— Нравится? — хрипло спрашивает Тураев. — Твоего папеньки работа.

— Что? Что ты несешь вообще? Ты больной?

Никогда ни с кем не разговаривала так грубо. Но сейчас мне хочется покрыть этого мужчину самыми матерными, грубыми словами. Как он смеет наговаривать на отца?

— Мда, воспитанием не отличаешься. Но зато задница красивая. И сиськи ничего, — ухмыляется довольно, увидев что заливаюсь краской.

— Пошел ты к черту! Я требую, чтобы это представление закончилось! Слышишь? Не хочу в этом участвовать! Ясно, что сочувствия от тебя не дождаться и на папу тебе наплевать. Ты до сих пор так бесишься, что твоя красотка жена тебе изменила?

Боже, не стоило говорить так много всего. Это у меня от нервов. Становлюсь слишком болтливой. Замечаю как опасно сужаются глаза Дамира. Зачем я ему напомнила про измену? Он ведь за это мстит?

— Ясно. Маленькая принцесса все еще думает, что