Десантник протянул Горбергу универсальный компьютерный ключ, давно заменивший жителям Земли и документы, и визифоны, и банковский счёт. Тот прикоснулся к нему своим ключом и что-то сказал на высшем дренском. В голове Ицхака прозвучал безразличный голос биокомпа:

«Право доступа к системам корабля изменено на приоритетное. Будут распоряжения?»

«Да, подними защитное поле не ниже уровня дельта-Х и передай Лео просьбу запустить программы автозащиты, которые мы ему сгрузили».

Лео называли главный биокомп «Тёмного Дара» — это был субъект весёлый и даже в чём-то ехидный. Капитану в своё время пришлось приложить немало усилий, чтобы подружиться с ним. Как и любой биокомп сравнимой мощности, Лео был личностью, и личностью незаурядной. Естественно, он являлся полноправным гражданином Сообщества и пользовался равными правами со всеми остальными разумными. В экспедицию Лео вызвался добровольцем, его очень заинтересовал проект Горберга. Однако дисциплину биокомп всё же признавал, и новые права доступа Ицхака принял к сведению, хоть и поворчал для порядка. Но встревоженность старого учёного чувствовал и он. Впрочем, о чём думал биокомп, знал только он сам, человек не способен вникнуть в работу мозга, мышление которого идёт одновременно более чем пятьюстами потоками.

Ицхак вздохнул, коротко поклонился Горбергу, который уже не видел его, включившись в подготовку тарх-ускорителей к запуску, и вышел. Он быстро добрался до выделенного его команде небольшого кубрика. Остальные четверо десантников с нетерпением дожидались командира, которого неожиданно увёл старый учёный. Каждый понимал, что время неведения осталось позади. Что-то предстоит.

Ицхак остановился у порога и окинул взглядом кубрик. Прямо напротив него сидел, удобно развалившись в кресле, Курт Деннебау, типичная «белокурая бестия», один из немногих настоящих друзей, которым можно доверить жизнь. И не бояться за спину, пока Курт жив. Не только это отличало немца от большинства. Прилагались ещё абсолютная память и три академические степени. Правда, присуждавшие их профессора, пребывавшие в восторге от работ конкурсанта, даже не подозревали, что присуждают их агресу.

Лена и Свамбо играли в трёхмерные шахматы. Свамбо, огромный, больше двух метров ростом кениец, с всегдашней широкой улыбкой повернулся к двери и радостно помахал рукой. Человек, чей мозг свободно конкурировал в скорости обработки информации с большими биокомпами, которые после нескольких сеансов прямой связи признавали Свамбо за равного. Лена тоже увидела командира и несмело улыбнулась. Ицхак улыбнулся в ответ — милая, застенчивая, миниатюрная девушка родом из Санкт-Петербурга, никто бы и не подумал, что она — одна из лучших бойцов-рукопашников если не всей Земли, то уж Европы точно. Майор и сам не выстоял бы против неё больше двух-трёх раундов. Да ещё и паранорм не из последних. Переместиться на несколько километров без каких-либо приспособлений никогда не составляло для Лены труда, достаточно было пожелать.

У стены сидел Виктор Стороженко, которого, кроме как Вайтом, никто и не звал. Впрочем, сам себя он именовал «хитрым хохлом», но что сие словосочетание значило, не знал никто, кроме самого хитрого хохла. Всегда весёлое, круглое, располагающее к себе лицо. Небольшие ехидные глазки неясного цвета, некоторые даже утверждали, что эти глазки постоянно меняют цвет, и никогда не поймёшь, кем и чем Вайт сейчас является. Шапка жёстких чёрных, почти негритянских волос довершала картину. Контрразведчик, аналитик и многое другое. Всем этим украинец был в их экспедиции. Именно как аналитика-интуитивиста его и ценили всегда — не было на Земле равных. Как этот человек ухитрялся по двум-трём параметрам восстанавливать цельную картину происходящего, не понимал никто, хотя после объяснений Вайта всё становилось простым и понятным.

Ицхак снова оглядел друзей и внутренне усмехнулся — командование не поскупилось, лучших из лучших отдало Горбергу. Сам он тоже не был обычным — удачливость майора Шапиро вошла в поговорку на флоте, и никто, кроме нескольких адмиралов, не знал её причин. Так уж случилось, что он единственный из людей Земли сумел одолеть разработанную драконами психопрактику. Освоение её гуманоидами до сих пор считалось принципиально невозможным, все попытки заканчивались сумасшествием. В школе им просто рассказали о Пути Жизни и предупредили о последствиях изучения. Ицхак загорелся, попробовал — и не сошёл с ума, как все до него. Командование без промедления засекретило невероятный факт и занялось необычным курсантом вплотную.

Майор поёжился, вспоминая, как его гоняли, сколько тестов заставили пройти. Но, несмотря на всю секретность, драконы каким-то образом проведали о случившемся, прислали корабль, и израильтянин оказался одним из немногих людей, приглашённых на Драгланд. Там он прошёл полный курс управления сознанием у величайшего мастера Дарта Тарида, ареал-вождя Тар-Ареала. Теперь майор, как и немногие из драконов и рорхов, одолевшие Путь Жизни, мыслил восемью потоками. Для драконов это было естественно, но для человека… Однако и среди драконов мало кто вставал на Путь — слишком труден, да и закрывал для своего адепта всё, чем жили обычные разумные. Никто не знал, даже командование, от которого Ицхак вынужден был скрыть это, что один из потоков мышления — общий для всех мастеров, и они могут общаться между собой независимо от расстояния. Но теперь израильтянин не понимал, почему остальные скрыли от него информацию об этой экспедиции. Почему он начал что-то понимать только сейчас? Странно…

«По моей просьбе, пытливый мальчик…» — раздался в его сознании шелестящий голос. Голос наставника, Дарта.

«И по моей», — во втором голосе Ицхак с невероятным изумлением узнал Горберга.

«Вы тоже?..» — только и сумел выдавить он.

«Да, вы не первый мастер на Земле, — от учёного повеяло смехом. — Но я не считал возможным сообщать о себе до сих пор. У вас был слишком высок уровень лояльности к командованию, что, как сами понимаете, среди нас не приветствуется. Мы ждали, кем вы станете. Теперь видим, что второй среди людей мастер Пути Жизни родился. И это хорошо, я слишком долго был один».

Ицхак послал им осознание радости, хотя след обиды в этом осознании и присутствовал. Обиды за недоверие. В ответ получил сотни добрых улыбок. Майор понял, что последний рубеж перейдён, мосты сожжены, и вскоре он окончательно перестанет быть человеком в обычном понимании этого слова. Теперь он понимал действия и мысли Горберга, как свои собственные, мало того, все знания старика стали ему доступны. Впрочем, к мастеру Пути понятия возраста были малоприменимы — он жил столько и в том облике, сколько и в каком хотел. Только когда был готов, уходил куда-то дальше. Дальше и выше. Вот только куда, Ицхак ещё не понимал. И не удивлялся этому непониманию — если этого не понимал даже наставник, то ему уж точно не время. Многое, видимо, нужно испытать, чтобы пойти дальше, очень многое. Ещё одно радовало — на Земле подрастали, бегали в детские садики и постигали огромный мир несколько десятков будущих адептов Пути Жизни. За ними приглядывали драконы, чтобы не пропустить нужного момента для инициации. Только поэтому Горберг и согласился, чтобы в экспедицию ушли оба ныне здравствующих мастера.