Наверно, французское сочинение я напишу про завтра, потому что моего французского не хватит на «цинизм» и «мистификацию». Для английского сгодится идея про выдумку, превосходящую по силе реальность, а для истории сосредоточусь на том, с каким цинизмом люди относились к словам правительства.

Пересказала маме, что Сэмми предрекает завтра дождь, потому что всегда, когда что-то захватывающее должно происходить в небе, идет дождь, и мама рассмеялась и сказала, что в жизни не встречала более пессимистично настроенного пятнадцатилетнего подростка.

Когда Сэмми стукнет шестнадцать, я буду у папы. Есть у меня предчувствие, что на вечеринку позовут только парней, так что и неважно.

Около десяти случилось нечто странное. Я писала сочинение, а мама с Джонни пререкались насчет отбоя, и тут раздался звонок. Нам никто не звонит так поздно, так что мы все аж подпрыгнули. Я подошла к телефону, и это оказался Мэтт.

– У тебя все в порядке? – спросила я.

Мэтт никогда не звонит так поздно и вообще почти никогда не звонит вечером в будни.

– Да, все хорошо. Просто хотел услышать ваши голоса.

Я сказала маме, что это Мэтт, Джонни взял трубку на кухне, а мама – у себя в спальне. Мы рассказали ему новости (я пожаловалась на три лунные домашки), а он поделился тем, что ему осталось сделать по учебе. Потом они с мамой обсудили, как он вернется домой.

Все было вполне нормально, но у меня оставалось ощущение чего-то неправильного. Джонни первый повесил трубку, потом мама, а мне удалось задержать Мэтта еще на минуту.

– Ты уверен, что у тебя все в порядке? – снова спросила я.

Он на секунду завис, а потом сказал:

– У меня странное чувство. Наверно, из-за всей этой луны.

Мэтт всегда был тем человеком, который все мне объяснял. Мама с утра до ночи писала, и у нее был Джонни, папа пропадал на работе (пока еще жил здесь), так что я обращалась к Мэтту. Не в том дело, что он ясновидящий. Может, он просто на три года старше, но у него всегда был ответ на любой вопрос.

– Ты думаешь, может произойти что-нибудь плохое? – спросила я. – Метеор ведь не в нас прилетит, а в луну.

– Знаю, – ответил он. – Но завтра вечером не исключен некоторый хаос. Телефонные линии будут перегружены, все примутся названивать друг другу. Иногда люди впадают в панику без всякой причины.

– Ты правда считаешь, что будет паника? У нас тут кажется, что это просто предлог для учителей задать еще больше домашки.

Мэтт рассмеялся:

– Учителям для этого не нужны предлоги. В общем, я просто подумал, что сегодня хороший шанс застать вас всех дома и поболтать.

– Я скучаю по тебе, – сказала я. – Хорошо, что ты возвращаешься.

– Я тоже скучаю, – сказал он и опять сделал паузу. – А ты еще ведешь свой дневник?

– Ага.

– Хорошо. Не забудь подробно описать завтрашний день. Лет через двадцать перечитаешь с удовольствием.

– Ты просто хочешь, чтобы я записала все твои умные высказывания, – сказала я. – Для твоих будущих биографов.

– И это тоже. Увидимся через несколько дней.

Повесив трубку, я не могла понять, лучше себя чувствую или хуже. Если беспокоится Мэтт, я тоже беспокоюсь.

Но, возможно, Мэтт просто беспокоится насчет всех своих экзаменов и выпускных работ.

18 мая

Иногда, когда мама готовится писать новую книгу, она говорит, что не знает, с чего начать: финал для нее так ясен, что завязка уже кажется не важной. Я чувствую сейчас примерно то же, только непонятно, что будет в финале, – хотя бы в финале сегодняшнего дня. Мы уже несколько часов пытаемся дозвониться до папы по домашнему или мобильному, но в трубке лишь короткие быстрые гудки – линии перегружены. Не знаю, сколько еще мама будет пытаться и поговорим ли мы с ним до того, как я усну. Если вообще усну.

Кажется, утро было миллион лет назад. Помню, я увидела луну в рассветном небе. Половинку луны, но она была очень отчетливо видна, и я подумала, что вечером в нее врежется метеор, и это будет так захватывающе.

Но в школьном автобусе луну не обсуждали. Сэмми жаловалась на дресс-код для выпускного (платье не слишком короткое, бретельки или рукава обязательны) и как ей охота надеть то, в котором она ходит по клубам.

Меган сидела в автобусе отдельно – с компанией приятелей из церкви. Может, они и говорили про метеор, но, по-моему, просто молились. Они иногда делают так в автобусе: молятся или читают Библию.

Школьный день прошел как обычно.

На французском было скучно.

После уроков я осталась на тренировку в бассейне, а потом меня забрала мама. Она пригласила миссис Несбитт посмотреть на метеор, но та отказалась – сказала, что ей будет спокойнее остаться дома. В общем, во время большого события будем только мама, и Джонни, и я. Так она и назвала его: большое событие.

Еще она предложила сделать домашку пораньше, дескать, тогда мы сможем замутить вечеринку после ужина. Я так и поступила. Закончила два лунных сочинения, решила математику, мы поужинали, а потом смотрели CNN примерно до полдевятого.

В новостях только и разговоров, что о Луне. Пригласили несколько астрономов, и было видно, что они в предвкушении столкновения.

– Может, когда закончу играть второго[2] для «Янки»[3], стану астрономом, – сказал Джонни.

Я как раз думала о том же самом (ну, понятно, не про «Янки»). Судя по астрономам, они просто обожают свое дело. Все страшно возбуждены от того, что астероид попадет прямо в Луну. У них там таблицы, компьютерные модели, графики, но, вообще-то, они выглядят как такие большие дети в Рождество.

Мама откопала телескоп Мэтта и нашла отличный бинокль, который загадочно пропал прошлым летом. Ради такого случая она даже испекла печенье с шоколадной крошкой, и мы вынесли на улицу салфетки и блюдо с печеньками. Решили смотреть с дороги – прикинули, что вид оттуда будет лучше. Мы с мамой вытащили шезлонги, а Джонни захотел смотреть в телескоп. Сколько продлится столкновение и будет ли на что поглядеть после него, никто не знал.

По-моему, на улицу сегодня вечером высыпал весь квартал. Некоторые делали барбекю у себя на верандах, но большинство расположились как и мы – на лужайке перед домом. Я не заметила только мистера Хопкина, но, судя по мерцанию в окне его гостиной, он все по телевизору смотрел.

Все это было похоже на большой уличный праздник. Дома на нашей улице стоят далеко один от другого, так что слов особо не разобрать, просто общий веселый гул.

Когда время подошло к девяти тридцати, стало тихо. Прямо чувствовалось, как все вытянули и изогнули шеи, запрокинув головы. Джонни был у телескопа, и именно он первым закричал, что астероид приближается. Увидел его в ночном небе, а затем и все мы – самую большую падающую звезду, какую только можно вообразить. Намного меньше Луны, но гораздо больше всего, что мне когда-либо доводилось видеть на небосводе. Он как будто полыхал, и мы все разразились приветственными криками.