– Ты предохраняешься? – спрашивает меня шеф.

– Да, – стону я от удовольствия, а сама думаю:

«Раньше моя внешность хорошо меня предохраняла от всех напастей!» Никто не осмеливался подойти ко мне ближе чем на три метра.

Помню как-то один задрот захотел поступить со мной плохо, но потом еле убежал от того как я схватила его в оборот. Видите ли, если он насилует, то это всегда пожалуйста! А если его, так сразу руки в ноги и бежать. Не порядок!

У меня в тот день нога болела, иначе этот хлыщ от меня бы так быстро не убежал.

Тело сейчас не мое, поэтому не сильно вдумываюсь в слова шефа.

Не знаю сколько осталось времени до того, как я превращусь в тыкву, но мне хочется побыть счастливой еще немного. Поэтому я представляю себя разбитной красавицей способной на подвиги и на беспорядочный секс.

Скачу на нем как кобыла на скачках. Хочется взять в руки лассо и закрутить шефа веревкой чтобы он от меня никуда не сбежал.

«А вообще хорошо быть красавицей!» – думаю я, учащая дыхание на взлете.

Все тебя хотят и домогаются! А еще лучше домогаешься ты и никто никуда не бежит. Сказка, а не жизнь!

Стону в голос от кайфа и слышу, как соседи внизу гневно стучат по батареи.

Шеф затыкает мне рот поцелуем, но меня уже не остановить.

Резко начинает трясти от оргазма, и я кричу что есть мочи, хватая ртом воздух и задыхаясь от ощущений.

Как же мне хорошо!

Шеф делает несколько сладких толчков и стонет мне в шею целуя и шепча всякие нежности.

Смеюсь.

Где я и где нежности?

Время еще детское, но я так устала сегодня, что обессиленно засыпаю, гладя шефа по груди.

В голове зреет предательская мысль, что нужно успеть встать утром пораньше. Чтобы он не увидел мою толстую жопу и не наделал от страха в штаны.

Глажу шефа по спине и чувствую, что рука обессиленно подает на смятую простыню.

Засыпаю впервые таким крепким сном, что меня сейчас и атомная бомба не разбудит.

Я очень надеялась, что по ночам не храплю.

Утро наступает внезапно.

Подрываюсь будто от резкого толчка и смотрю на спящего шефа.

Облегченно вздыхаю.

Смотрю на него с любовью и понимаю, что больше в квартире мне оставаться нельзя.

Становится грустно и я плачу.

Мне хотелось бы остаться красавицей навсегда. Тогда возможно шеф всегда был бы рядом со мной. А так, кому я нужна? Жирная дура!

Надеваю свое вчерашнее платье и утираю выступившие слезы из глаз.

Беру с вешалки модную куртку и сумку и выхожу из квартиры.

Снова плачу. Потом вытираю слезы и думаю: «А чего это собственно я реву?»

Мне жизнь предоставила шанс побыть красавицей целых двадцать четыре часа.

Кто-то всю жизнь живет, не зная любви, а я провела просто восхитительный день и жаркую ночь в объятьях любимого мужчины.

Улыбаюсь.

Теперь и умереть будет не страшно. Я прожила свою жизнь не зря.

Подхожу к остановке и захожу в подъехавший автобус.

Сажусь на свободное кресло и беру зеркало в руки.

Сморю на свое красивое лицо и любуюсь им напоследок.

Неудивительно что шеф в меня практически влюбился. Я же просто красавица!

Радуюсь, как ребенок, потом начинаю грустить.

Это он не в меня влюбился, а в Памелу мать ее Андерсон.

На меня он всегда смотрел как-то хмуро и отстраненно.

Слышу, как объявляют мою остановку и выхожу в своем районе Гадюкино.

В нашем Говножопске только такие говорящие названия районов улиц и прочих достопримечательностей.

К нам даже знаменитый памятник Аленушки, со страшной рожей перевезли так как она прямо создана для нашего городка. Только местные умельцы накинули на нее черный плащ и приставили к руке большую косу. Администрация решила таким образом пропиариться.

У нее это кстати не плохо получилось. Туристы повалили рекой на наш остров невезения и Аленушка с косой стала нашей визитной карточкой.

Иду походкой от бедра, и вдруг проезжающая мимо машина обдает меня брызгами из лужи с ног до головы.

Ору не своим голосом и гневно машу руками, но машина быстро скрывается за поворотом.

«Вот же напасть!» – думаю я, глядя на свой мокрую и грязную куртку.

Настроение чернее тучи. Брови нахмурены.

Подхожу к подъезду и вижу, что люди в белых халатах на носилках выносят тело, накрытое простыней.

– Что случилось? – спрашиваю я у людей.

И одна старушка, обводя меня взглядом грустным голосом произносит:

– Да вот труп уносят. Со вчерашнего дня тут лежала бедняжка.

Я смотрю на носилки и холодею.

Из-под простыни висит безжизненная холодная рука, которая была мне ранее хорошо знакома.

Подхожу ближе и одергиваю простыню.

Перед моим взором предстало мое бывшее тучное тело.

Это что же получается я умерла и у меня остались считанные минуты пока я не превращусь в прах?

Мама!

– Держите меня семеро! – отшатываюсь назад в ужасе и падаю как мешок с дерьмом в обморок.

Очнулась от того что кто-то нагло хлопал меня по щекам.

Открываю глаза и вижу себя на лавочке и какого-то мудака рядом с собой в очках и с сигаретой в зубах.

Начинаю задыхаться от запаха табака и откашливаюсь.

– Очнулась наконец-то! – недовольно ответил мужик.

«Вот мудила!» – гневно подумала я, глядя в его наглое худое лицо.

– Что смотришь? Ишь глазенки распахнула чувырла, – грубо ругнулся мужик. – Трупы что ли не видела? В обморок ей вздумалось падать видишь ли! – недовольно пробурчал очкарик и пошел к «труповозке» оставив меня с открытым от негодования ртом переваривать все то дерьмо, которое он щедро вылил на меня. Козел!

Я конечно за свою жизнь много чего повидала, но видеть свой собственный труп то еще зрелище. Мог бы и посочувствовать бедной женщине.

Вдруг на меня напал внезапный ступор. Я перестала злиться на мужика и призадумалась.

«Погодите-ка. Я что все еще жива?» – радостно подумала я и едва не подпрыгнула на лавочке от счастья.

Ищу глазами свою сумочку и найдя достаю телефон.

Смотрю на часы и облегченно вздыхаю. Двадцать четыре часа прошли, а я не превратилась в тыкву. Или превратилась?