– Позвони Георгию, он тебе должен, – сказал Станислав.

– Кому? – прикинулся беспамятным Гуров.

– Тулину. Который тебя в Троицком прошлым годом чудом не порешил, – серьезно пояснил Станислав.

Крячко сам любил подшутить, но на придурковатость со стороны реагировал замедленно.

– А удобно? – Гуров почесал седой висок.

– Он тебя ликвидировать нанялся, ты его от тюрьмы спас, обратиться за помощью, конечно, неудобно, – запоздало врубился Станислав.

– Рискнем. Пошлет – пойду. – Гуров снял трубку, позвонил Георгию Тулину, пригласил заглянуть вечером на рюмку чая.

– Слушай, командир, – ответил Тулин. – Я тебе, безусловно, должен, но подписываться в твои дела втемную не собираюсь.

– Какая темная, Георгий? – удивился Гуров. – Абсолютно светлая, прямая дорога, простреливается со всех сторон. Мне по той дороге необходимо пройти. Желаешь – шагай рядом, не желаешь – гуляй по грибы.

– И когда тебя убьют? – Тулин вздохнул, постучал пальцем по мембране, пояснил: – По дереву стучу, такая шуточка у нас в Афгане бытовала. Значит, к тебе домой часам к восьми?

– Договорились. – Гуров положил трубку.

Станислав оттопырил большой палец, кивнул:

– Таких бойцов сейчас днем с огнем не найти. Я молодец, напомнил.

– Спасибо, знаешь, у меня из головы вылетело.

– В форточку, – поддержал Станислав, которому отлично было известно: Гуров должников своих никогда не забывает.

Он, словно скупой рыцарь, собирает людей поштучно, и никто с Гуровым не может сравниться в умении подарить человеку свободу, порой жизнь, не обмолвиться, что дается на время, а в нужный момент получить с должника с процентами. Потому сыщик Гуров был так силен: талант талантом, но команда у него всегда была выше классом, чем у противника.

Гуров наблюдал за другом с легкой улыбкой:

– Это не я придумал, в Библии написано: «время разбрасывать камни, время собирать камни». Я Библию не читал, за точность не отвечаю, но смысл передаю верно.

– Философствуешь. – Станислав ухмыльнулся, приподнял лежавшую на столе папку с бумагами. – А ведь материал мы получили страшненький: немотивированность многих преступлений, их разбросанность по городу. Я сделал пометки на карте города, они дают возможность предполагать, что это не единая группировка, а некая нечеловеческая общность. Так что их не подагентурить, не разработать и на горячем не взять. И доказательства по каждому фигуранту дохлые. – Он схватился за голову. – В случае удачи мы возьмем троих-четверых, но в принципе картина в городе не изменится.

Гуров согласно кивнул.

– Здесь требуется иное решение. И не спрашивай меня – какое, так как я сейчас не знаю. Известно, все начинается с дорог. Я поехал, встречусь с людьми, которые, возможно, смогут помочь.

* * *

Мастеровой Митька Хромой при всех властях в свободное от зоны время сидел в подвале вблизи рынка, был мастером на все руки. Он мог починить модельные туфли, «взглянуть» на старинные часы, изготовить ключи для сейфа.

Было ему сильно за сорок, седая голова, изборожденное морщинами лицо, и никаким «Митькой» он не был, являлся крупным авторитетом среди блатных разных мастей, сам участия ни в каких делах не принимал, знал, что еще одной ходки ему не одолеть. К нему приходили за советом, приглашали третейским судьей.

Гуров вышел на Хромого, когда работал по убийству Игоря Турова, уж очень профессионально были изготовлены оставленные в сейфе ключи. Оказалось, что ключи изготовил помощник Митьки, бывший мент, Сергей Бестаев, которого можно было привлечь за попытку или соучастие, но Гуров Бестаева не тронул, законсервировал, решив, что когда-нибудь грамотный опер и свой среди преступников человек может понадобиться.

Сыщик оставил машину в квартале от рынка, прошелся, сел в чебуречной так, чтобы была видна дверь в подвал, съел чебурек, выпил банку баварского пива, закурил. Через некоторое время в дверном проеме обрисовалась фигура Бестаева. Он снял плотный фартук, повесил на гвоздик, вытер руки ветошью, направился к чебуречной.

Увидев Сергея, хозяйка наложила в тарелку горячих чебуреков, выставила две банки пива. Бестаев кивнул, хлопнул женщину по тугому заду, забрал тарелку и пиво, двинулся на выход, но Гуров вытянул ногу, преградил дорогу.

Сергей, не поднимая взгляда, укоризненно покачал головой, был он парень крепкий, хорошо обученный, потому спокойно поставил тарелку и банки на пустой столик, развернулся, привычно расслабился, но Гуров ногу убрал и тихо сказал:

– Привет, Сережа. Присядь.

Бестаев беззвучно выругался, вслух сказал:

– С утра день не заладился. А когда в отношении меня дело прекратили, я сотню баксов против бумажного рубля мог поставить, что скоро вас увижу.

– Не гневи Бога, не так уж и скоро, – ответил Гуров.

– Чебуреки Хромому отнесу и вернусь, а то отрава остынет.

Гуров скупо улыбнулся, проводил Бестаева взглядом, подумал, вот живой пример милицейского руководства. Из хорошего оперативника благодаря самодурству изготовили квалифицированного преступника. В том, что за Бестаевым имеются не только ключи от сейфа, сыщик не сомневался, иначе Хромой его рядом бы не держал.

Через пару минут Сергей вернулся, обжигаясь, съел два чебурека, вытер об засаленные штаны пальцы, чмокнув, открыл банку пива.

– Ну, слушаю. – Радости в его голосе не прозвучало.

– Я без дела, шел мимо, вспомнил, решил узнать, как живешь, не женился ли случаем.

– Господин полковник, вы, видно, ошиблись дверью, дураки обитают по соседству, – хмыкнул Сергей. – Я в консерваторию не хожу, давайте без прелюдий.

– Не веришь ты в искренность людей, плохо. Ты у меня не занимал, ничего не должен, Сережа, – Гуров поднял на собеседника ясные голубые глаза. – У тебя трехкомнатная квартира на Тверской, парень ты видный, от девушек наверняка отбоя нет. Вот я подумал, может, женился.

– Я холостой, Лев Иванович, здоровье в порядке, девушки имеются, так что эту часть разговора считаем закрытой. А ясный взгляд и тихий голос Гурова известен, так что не стесняйтесь переходите к существу.

Гурову очень хотелось поговорить с парнем, но сыщик чувствовал, Бестаев напряжен, взвинчен, разговор не получится, потому сказал:

– Ты отойди из мастерской на часок, мне необходимо с Дмитрием потолковать. Лады?

Сергей выпил пиво, расслабился, вытер рукавом лицо, кивнул.

– Это можно. Вы птица большого полета, но не собираетесь ли вы Хромого вербовать?

– Я в жизни и падал, и по голове били, однако мозги целы, Сережа, – улыбнулся Гуров. – Да я и в принципе вербовку не одобряю, ты же сам был опером, знаешь, силой в нашем деле ничего, кроме неприятностей, получить нельзя.