В течение «долгого восемнадцатого столетия» (с 1688 г. до 1815 г.) Британия и Франция почти постоянно воевали друг с другом. Войну вели для того, чтобы определить, кто будет владыкой мира. Так называемая Война лиги Габсбургов велась в течение восьми лет до 1697 г. После краткого перерыва две нации вновь вступили в Войну за испанское наследство (1702-13 гг.) Продолжительная, но напряженная интерлюдия закончилась в 1740 г. войной, разразившейся за австрийское наследство. Через семь лет после Аахенского мирного договора началась Семилетняя война. Франция пыталась (и частично преуспела в том) вернуть некоторые из своих катастрофических потерь, понесенных ею согласно Парижскому договору от 1763 г., в результате пятилетней войны, продолжавшейся с 1778 по 1783 гг. В соответствии с ее итогами Соединенные Штаты становились независимым государством. Но война вызвала банкротство Франции и ускорила Великую французскую революцию.

В результате последовал двадцать один год революционных и наполеоновских войн, направленных против Британии (с бессмысленным «неполным» интервалом в 1802-03 гг.) Они завершились только битвой при Ватерлоо в 1815 г.

Шестьдесят из 127 лет Франция и Британия воевали друг с другом. Как правило, период с 1688 по 1815 гг. называют «второй столетней войной». Но эта аналогия не точна по ряду пунктов, так как в 1337–1453 гг. обе враждующие страны были отсталыми феодальными государствами, даже в военном отношении. То была эпоха монгольской империи, особенно после ее возрождения Тамерланом. Она и стала господствующим военным государством.

К 1755 г. Британия и Франция поистине конкурировали за мировую гегемонию. И Китай, и Япония находились в состоянии опасной добровольной изоляции, оставаясь отрезанными от внешнего мира.

Второе главное отличие от средневековой Столетней войны заключалось в том, что две воюющие страны более не были симметричными державами. Британия представляла собой удивительно сосредоточенное и однородное общество; Франция оставалась разнородным и неравным обществом.

Когда в 1660 г. Карл II занял английский трон, Англия все еще была преимущественно сельскохозяйственной страной, в которой пять шестых общей численности населения обеспечивало свое существование с земли. Простая статистика расставляет все по местам: кроме Лондона, столицы, численность населения которой составляла полмиллиона человек, имелся всего лишь один значительный город — Бристоль. Численность населения Бристоля — около 30 000 человек.

К концу столетия новые институты «Славной революции» 1688 г. (Банк Англии, «Ост-Индийская компания», национальный долг) быстро изменили ситуацию. Британия превратилась в коммерческую нацию, полагающуюся на заморскую торговлю. Деньги, а не земля становятся показателем богатства и власти. Коммерческий капитализм, а не сельское хозяйство сделался критерием общества. Исчез класс мелких землевладельцев и свободных крестьян, поглощенный зарождающимися городами. Уже появились первые признаки начала индустриализации.

Логика торговли и коммерции заставила Британию искать для завоевания новые земли, новые заморские рынки сбыта для избыточного капитала и экспорта. Коммерческая революция постоянно превращала британцев в нацию воинов.

Так как Британия была островом, который никогда не подвергался вторжению после 1066 г., она в огромной степени опиралась на свой военно-морской флот — и для обороны своих берегов, и для охраны торговых судов, бороздящих северную и южную части Тихого океана, Северный Ледовитый океан, моря Арктики, Индийский океан. Иными словами, Британия превратилась в необратимо морское государство, полагающееся на свое могущество на море.

Франция, в противоположность Британии, имела географические ограничения. Хотя у нее и имелись два совершенно четких выхода к морю (один — побережье Атлантического океана, второй — на Средиземном море), а значит, и определенный потенциал, чтобы стать морской державой, простые физические факторы заставили эту страну развиваться в основном как государство, базирующееся на суше. В течение столетий водные артерии вели по суше на юго-запад — в Испанию, на юго-восток — в Италию, но важнее всего, на восток — в Германию и Восточную Европу.

Таково было историческое предназначение Франции, избежать которого она не смогла. Поэтому стране пришлось разделить свои ресурсы между военно-морскими силами и армией, а ее специфическое географическое положение исключило возможность все большей и большей монолитной экономической специализации Англии.

Во Франции существуют крупные торговые порты — в Марселе, Нанте и Бордо, причем Марсель специализируется на товарах с Ближнего Востока, Нант и Бордо сосредоточены на колониальной продукции. В Лионе развита шелковая индустрия, в Руане, Амьене и Орлеане — фабрики других типов.

Но в целом Франция оставалась страной с преобладающим сельским хозяйством. История, география и культура, вместе взятые, предотвратили возможность безжалостного сосредоточения на глобальной торговле, характеризующей Британию восемнадцатого столетия. Необходимость обороны своих границ от ряда потенциальных противников предполагала, что подавляющее внимание следует уделять армии при соответствующем пренебрежении военно-морскими силами.

Трудно недооценивать морское могущество и преимущества, которое оно обеспечило Британии в глобальной борьбе восемнадцатого столетия. Но один из ключевых моментов заключается в том, что оно позволило Лондону аннулировать те преимущества Франции, которые имелись у нее всего лишь на бумаге.

В 1759 г. численность населения Британии составляла самое большее семь миллионов человек. Сравним это с численностью населения Франции — более двадцати пяти миллионов. (Численность населения Европы в целом равнялось 140 миллионам, а всего мира — 800 миллионам человек).

При нормальных обстоятельствах различие в численности населения такого рода между воюющими странами имеет решающее значение. Его часто называют в качестве основной причины победы Севера над Югом в американской гражданской войне. Следовательно, у Франции были лучшие карты в глобальной борьбе. Но только морское могущество открывало дверь в мир значительного увеличения богатства.

Общеизвестно, что в политической борьбе деньги могут взять верх над простым численным превосходством. Только одни статистические данные, приведенные великим французским военно-морским историком Пьером Шону, красноречиво свидетельствуют об этом. В период между 1750 и 1780 гг. число кораблей в мировых океанах увеличилось в десять раз.

За десять лет до 1759 г. начались исследования Тихого океана. И там под эгидой великих мореплавателей Кука, Ванкувера, Бугенвиля, Лаперуза две великих нации могли продолжать свое соперничество.

Семилетняя война оказалась как прелюдией, так и предварительным условием для исследований Тихого океана. 1759 год вновь сделался чрезвычайно важным, потому что именно тогда Джон Гаррисон, человек, решивший проблему долготы, создал четвертый вариант своего хронометра, известного как H4. Капитан Кук взял с собой в свои героические морские путешествия для свершения открытий именно этот хронометр H4.