Я слушал вполуха и рассматривал акварель. Картина не из дорогих. Не иначе куплена на Тертре[11].

Большинство упомянутых Даудом имен мне ровно ничего не говорило. Но все равно ответить было нечего. У меня в роду не было даже министров. Ни одного, хотя бы завалящего. Ну, там путей сообщения, например. Глухо!

Зато связи куда круче. Подумаешь какая-то мелкая иранская династия! Я стоял рядом с Господом, когда мы завоевывали Москву. Я шел через огонь в Китае. Я управлял Японией. Я вместе с ним ступил на Двараку.

— Я стоял рядом с Махди в Государственной Думе России, когда мы брали Москву, — сказал я.

Дауд посмотрел на меня с уважением, даже как-то заискивающе.

— Моя двоюродная сестра по отцу Фатима замужем за эмиром Омана, — сказал принц.

— Я стоял рядом с Махди, когда императоры преклоняли перед ним колени.

— Мой троюродный брат Али женат на дочери Румского султана.

— Я управлял Японией в качестве наместника Махди. Знаком и с императором, правда, не очень близко.

— Мой дядя был дружен с самим Джами, основателем ордена Накшбандийя.

Опять суфий? Или поэт? Чтут они тут поэтов.

Дауд явно не был удовлетворен. Он ждал от меня чего-то еще. «Ты понятно, — говорил его взгляд. — А, как же семья? Чем она знаменита?» Я привык ценить человека за его собственные достижения. Европейский взгляд. Здесь не так. Семья важнее.

— Да, в моей семье есть легенда о нашем происхождении от царя Соломона, сына Давидова.

Не хотелось уж слишком нагло врать.

Но принц пришел в восторг.

— Сулеймана ибн Дауда! Так мы почти родственники! Афганцы ведут свое происхождение от древних евреев. Мы потомки десяти колен израилевых, переселенных персидскими царями на восточную окраину Ирана.

Вот это да! Не ожидал. Впрочем, легенда конечно. Все восточные народы ведут свое происхождение либо от евреев, либо от Александра Македонского.

Я внимательно посмотрел на моего нового друга, который с чувством жал мне руку и норовил обнять.

Красив. Орлиный нос, черные вьющиеся волосы, голубые глаза чуть на выкате. Его внешность заставляла верить в легенду. Бред конечно. Но антропологический тип!

Он пригласил меня к столу. Ухаживал очень трогательно. Был само гостеприимство. Еду подавали двое слуг.

Передо мной поставили целого барашка. Я несколько опешил. Барашка, однако, отведал. Весь не влез. Хозяин был разочарован.

— Не хотите ли еще?

— Еще одного барашка? — не сдержался я.

Хозяин обрадовался.

Появился слуга с еще одним барашком на подносе.

— Нет спасибо, — взмолился я. — Было очень вкусно.

Хотя, честно говоря, перца можно было положить и поменьше.

Хотелось пить. Но вместо вина подали кофе. Сначала слишком горький, потом слишком сладкий.

Наконец ужин кончился.

Хозяин встал вместе со мой и проводил меня до выхода. Я с трудом поклонился. Ох, тяжел ты внутренний барашек!

Еще один такой ужин, и я умру от обжорства.

Утром по телевидению выступила Аиша. Говорила, что выходит замуж по доброй воле, и призывала признать Эммануила Махди.

Муридан объявил, что это не Аиша. Еще бы, если она в чадре! Уважаемая исламская радиостанция «Полуостров арабов» объявила, что голос Аиши проанализирован с помощью компьютера и сравнен с несомненно подлинными записями. И это голос Аиши.

Дварака опускалась. Рядом с нами показался шпиль телебашни. Думаю, что Эммануил специально ее не тронул. Чтобы передавали о снижении Двараки. Оставалось менее суток.

Сообщение об убийстве муллы Абу Талиба пришло вечером третьего дня. Около пяти. Фидай. Шахид[12]. Говорили, что из Ирака. Из города Мадинат-ас-Салям.

Дварака замерла в пятнадцати сантиметрах над минаретами главной пятничной мечети города.

А утром исчезла Мария. И Дауд. Это уж было совсем странно. Мне казалось, что он появился на Двараке вовсе не для того, чтобы отбить у Махди жену (одну из).

Эммануил был хмур и раздражен. Он стоял лицом ко мне, опираясь на стол. Столешница белого мрамора и белые руки Господа. Ничуть не темнее. За окном шумел сад. Двараке не было дела до поздней осени. Микроклимат.

— Твой Марк взял отряд и отправился на их поиски. Без моего позволения.

Еще одна странность. Мне казалось, что Марку должны нравиться совсем другие женщины. Чувства Марии не вызывали у меня сомнения. Марк в роли Ланцелота? Только Гвиневера любит Артура.

— Не вздумай рваться за ними. Наведи справки по твоим каналам.

Я навел. Глухо.

Зато позвонил Марк.

— Ты что с ума сошел. Господь в ярости! — гаркнул я. — Жить надоело?

— Не нервничай. Все, что я делаю, я делаю ради него. Этот эпизод должен быть сохранен в тайне. Здесь очень не любят скандалов.

— Ты, что их прирезать собрался?

— Посмотрим. Давай ко мне. Возьми вертолет.

— Куда к тебе?

— Вана. Сулеймановы горы. Ставка Дауда.

Желтые горы без леса. Только кое-где пучки кустарника и выступы темных скал. Безрадостная картина, несмотря на ясную погоду.

Мы приземлились в долине у подножия одного из четырехтысячников.

Палатки, камуфляж, пяток танков. Не очень впечатляет.

Зато огромный белый шатер в центре. Мы вошли. То есть я и пара телохранителей. Пилота и еще двоих я оставил в машине. На всякий случай.

В шатре происходил пир. Иначе не назовешь. Кормилось человек двести, не меньше. Во главе стола сидел принц Дауд в белом балахоне и чалме и обнимал Марка, который был занят барашком. «На земле мир и в человецех благоволение».

— Петр! Ас-саляму алейкум! Добро пожаловать! — Дауд протягивал мне руку, словно надеясь дотянуться до меня через всю палатку.

Я подошел. Место рядом с Даудом по другую сторону от Марка мигом освободилось, и я сел.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я.

— Кормлю племя, — тихо ответил он. — Шейх должен быть гостеприимным.

Я окинул взглядом общество. Фраза насчет племени не была таким уж преувеличением.