Волшебница вздохнула… да уж, следующего кандидата она прикажет просто как следует стукнуть по голове – во всяком случае, не придется тратить время на уговоры и силы на наложение сонных чар.

Огромный воинский лагерь жил той особой жизнью, которая сразу дает понять каждому, хотя бы немного знакомому с армией, что враг далеко и непосредственной угрозы нет. Шатры офицеров и палатки простых солдат были разбросаны по огромному полю без видимого порядка, патрулей с оружием в руках немного – не столько охраны ради, сколько поддержания порядка для. О том, чтобы окружить лагерь частоколом, никто и не думал. Здесь, в самом центре Тимрета, опасаться нечего – если враг появится, то сперва ему придется встретиться с пограничниками независимого герцогства… а там и армия придет в движение, дабы дать надлежащий отпор. Только отпор-то давать и некому. Гуранцы плотно увязли у стен Торнгарта, белая крепость, выдержавшая первые штурмы, теперь будет сопротивляться осаде достаточно долго.

В лагерь непрерывным потоком вливались подводы, везущие снедь и дрова, уголь для кузниц и бочонки с элем. Герцог Сивер не старался изобразить из себя радушного хозяина, от появления в своих владениях тысяч вооруженных мужчин он в восторг не пришел – но кладовые свои распахнул, пусть и скрепя сердце. Дисциплина – дисциплиной, но если солдат не кормить, они попытаются добыть себе провиант сами. И ничем хорошим это не закончится.

К хмурому небу подымались многочисленные струйки дыма. Большая часть солдат, свободных от воинских упражнений, были приставлены к делу. Одни под присмотром мастеров военного дела варили смолу в огромных чанах – будучи должным образом обработана, эта смола превращалась в отличные снаряды для катапульт. Подожженные черные шары, врезаясь в цель, разбрасывали огненные брызги на десятки шагов вокруг. В северной части лагеря целыми днями визжали пилы, смачно врубались в дерево топоры – там неспешно, с толком и прилежанием, делали стрелометы. Маленькие «скорпионы», которые вполне можно было разместить на простой телеге, метали копья шагов на четыреста – такое копье человека пробивало навылет, вместе со щитом и кольчугой. А при удачном выстреле нанизывало на остро отточенное жало двоих-троих сразу. Более тяжелые «драконы» могли разом выпустить четыре, а то и пять копий веером – слаженный залп трех-четырех десятков «драконов» останавливал атакующий рыцарский клин. Здесь же делали и другие метательные машины – во время отступления армия Ордена потеряла почти все катапульты и теперь неторопливо восстанавливала былую мощь.

Неподалеку от плотников работали кузнецы – железо предоставил за вполне разумную плату все тот же герцог. Мечи и топоры, копья для стрелометов и наконечники стрел, арбалетные болты и кирасы – два десятка кузнецов и почти сотня подмастерьев трудились и днем и ночью, сменяя друг друга у горнов. Здесь работали не только мастера, пришедшие с потрепанными орденскими полками, но и местные – Орден платил. Пока еще было чем.

Часть солдат ежедневно отправлялись на заготовку древесины. Лес в герцогстве всегда считался большой ценностью – Тимрет мог похвастаться лучшими лесами, а потому торговля бревнами и досками приносила Сиверу Тимретскому весьма существенный доход. Только ему – простым крестьянам, разумеется, дозволялось заготавливать дрова для своих печей, но приказчики герцога бдительно следили, чтобы топоры смердов не касались ни строевого леса, ни ценных пород дерева. А если и касались – то за плату. Сейчас могучие деревья валились одно за другим, специально приставленные к лесорубам писцы старательно учитывали каждое бревно – может, впоследствии герцог и не предъявит Инталии счет, но уж что-нибудь выторговать попытается непременно.

Но основным занятием в армии были, есть и будут тренировки. Каждый день в лагере гремело железо – пахарей и рыбаков, пастухов и землекопов учили владеть оружием.

– Сомкнуть щиты! – орет сержант, топорща усы и грозно сверкая глазами. – Сомкнуть, козлы! Плотнее! Теперь вперед десять шагов! Не рвать строй!

Крестьяне, мокрые от пота, уже с видимым трудом ворочают тяжелыми деревянными щитами, время от времени с ненавистью поглядывая на сержанта. А тот, хоть и носится по полю втрое больше любого из обучаемых, ничуть не выглядит утомленным. В перепалку с ветераном вступать никто не решается – только заикнешься об отдыхе, тут же получишь в рыло без разговоров. Командир сам знает, когда прекратить тренировку.

– Крепи оборону!

Первая шеренга щитоносцев падает на одно колено, опуская щиты на землю и почти полностью прячась за ними. Сверху у каждого щита выемка, в которую тут же бухаются длинные тяжелые копья, упираясь тупым концом в землю, выставляя кованые жала навстречу воображаемому врагу. Такой строй нелегко пробить и латной коннице.

– Арбалетчики!!! Пли!!!

Раздаются нестройные хлопки арбалетов, слышатся глухие удары – некоторые из стрел достигли цели, поразив деревянные мишени. Сержант морщится – плохо стреляют, плохо.

– Сомкнуть щиты! – снова звучит команда, заставляя щитоносцев встать. – Вперед, крысоеды, десять шагов!

Арбалетчики остаются на месте. Сейчас их задача – побыстрее перезарядить свое громоздкое оружие, затем нагнать медленно идущие шеренги – как раз к тому моменту, как вновь прозвучит команда крепить оборону и придет их черед бить в цель поверх голов присевших щитоносцев и согнувшихся, словно в поклоне, копейщиков.

Неподалеку другой ветеран учит тех, кто помоложе да посмекалистей, управляться с крючьями и алебардами. Этот явно не крикун, говорит неторопливо, веско – и слушают его внимательно.

– Пока рыцарь на коне – он силен! – вещает солдат, теребя седой ус. – Только крюк длиннее, чем его меч. Цепляй его, да побыстрее. Оплошаешь – он до тебя мечом дотянется или древко перерубит, а в бою без оружия – сразу конец. Тот, кто латы делает, тоже, чай, не дурак – с иных доспехов крюк соскользнет, не зацепится. Так что постараться придется. Ежели совсем никак не подступиться – бей крюком коню по голове али по ногам. Круп у коня кольчугой, а то и пластинами прикрыт, и шея тоже, и грудь. А ноги да брюхо – места уязвимые. А если у тебя алебарда – руби что есть мочи да близко не подходи. Самым кончиком алебарды руби, лучше всего – по ногам рыцарю. Тогда, ежели с лошади свалится, встать уже не сможет.

Парни кивают, мысленно уже примериваясь, как будут цеплять гордых латников крючьями, как будут стягивать их на землю… Что ж, дай им Эмиал удачи. Рыцари учатся владеть оружием с детства, их мечи быстро доберутся до холопских тел. Но там, где падут трое-четверо, пятому может улыбнуться удача.

Самые способные обучаются бою на мечах. Пока на деревянных, тяжелых и неудобных. Скоро от этих оглобель останутся одни щепки, но к утру плотники понаделают новых. Научишься ворочать деревяшкой – железный клинок покажется чуть ли не перышком. Четыре десятка мужчин, разбившись на пары, вовсю охаживают друг друга мечами, время от времени прерываясь, дабы выслушать очередную порцию брани от инструктора.

– Ты чего ему по щиту колотишь, остолоп? Если щит железом окован, меч сломаешь, если целиком деревянный – клинок увязнет. Пока выдернешь – три раза сдохнешь. И не замахивайся так, сразу вся грудь открывается, ткнут острием – и ты труп. Колоть старайтесь, в давке колоть куда лучше, чем рубить. У пехоты мечи короткие, с такими сподручнее. А длинные клинки – это для рыцарей, что с коня удары наносят, либо с таким же благородным один на один рубятся. По всем, мать их, благородным правилам. Вот, смотри, как надо!