– Тогда бы она позвала на помощь, – резонно заметил он. – Пускай ваш ковенант разорвался после того, как ты уничтожила Шамплейн в ночь Самайна, между вами по-прежнему есть связь. То, что ты не можешь ни найти ее, ни почувствовать через гри-гри, говорит лишь о том, что Зои и не хочет, чтобы ее искали. Такие же чары я использовал, когда по дурости сбежал из Санта-Муэрте…

Я замотала головой, но Диего, черт возьми, был прав: чья-то магия нейтрализовала поисковую гри-гри, пресекая любые мои попытки достучаться до Зои. Я все еще помнила то чувство, сдавливающее виски до крови из носа, когда держала в руках карту Луизианы и прощальное письмо с сургучной печатью в форме Дьявольского Языка. Это была не смерть, но пустота, как если бы никакой Зои не существовало вовсе. То же самое происходило и с вещами Сэма, к какой ни притронься: даже с той голубой ленточкой его матери, что, казалось, должна была стать лучшей путеводной нитью.

– Хорошо. А что насчет Сэма? – озвучила я другой вопрос, бросив на Диего скептичный взгляд. Хворост и снег звонко хрустели под ногами, но даже эти звуки не заглушили того, как громко он цокнул языком. – Зои написала в письме, что Сэм остался погостить у нее в Вуду, а потом Сэм позвонил Коулу и сказал то же самое. Это тебе подозрительным не кажется? Сэм – трудоголик до мозга костей, который живет лишь драками, выпивкой и работой. С чего ему-то сбегать?

– Сэм же влюблен, – упрямо продолжил гнуть свою линию Диего, глядя на меня так снисходительно, что это начинало раздражать. – А Зои та еще штучка! Небось сняла ему квартиру во французском квартале, приготовила джамбалайю, угостила «Лонг-Айлендом»… Какой мужчина устоит? Я бы точно сдался.

– Почему ты так хочешь верить во все это? – спросила я в лоб, остановившись посреди деревянного мостика, сотворенного из поваленных деревьев самой природой. Тот пролегал через подмерзший ручей, под тонкой коркой льда которого дрейфовали мелкие разноцветные рыбки. – Верить в то, что Зои и Сэм действительно просто осели в Новом Орлеане, чтобы заботиться о ковене Вуду и строить семейную жизнь. Это же так…

– Нормально, – вздохнул Диего, шевеля кончиком языка металлическое колечко, вставленное поперек губы. Новенькие титановые шарики в его брови, ушах и носу переливались, отражая сияние снега. – Это тебя смущает, да? То, что два взрослых человека решились на серьезные перемены? Одри, я понимаю и разделяю твою обиду… Но если Зои и Сэм счастливы без нас и не хотят, чтобы их тревожили, то почему за этим обязательно должно стоять что-то еще, кроме здорового эгоизма? Зои ведь дочь легендарной Королевы Вуду, а Сэм – матерый полицейский с десятилетним стажем. Все с ними будет в порядке. К тому же у тебя сейчас своих дел в Шамплейн по горло. Ты не можешь разорваться.

Я хотела пошутить, а не знает ли он, случаем, такого заклинания, но не стала: вдруг действительно знает? Диего всегда пытался приободрить меня, однако ему и без того хватало забот: маленькая ученица, животные-скелеты, призраки умерших, на которые он то и дело озирался, сверля взглядом гулкий зимний лес. Я видела там лишь тени, а он – шепчущихся мертвецов. Зои была ему товарищем по колдовству, но не значила для него так же много, как для меня: первая ведьма моего ковена. Первая опора. Лучший друг. То, что я вот так просто приняла эту ее правду, изложенную на старом пергаменте, присланном через два дня после Самайна, грызло меня изнутри. Я была слишком предвзята и не могла понять, что именно заставляет меня раз за разом отрицать очевидное – интуиция или разбитое сердце.

В безжизненном сером небе вновь захлопали совиные крылья. Несколько раз мы проходили мимо запорошенных снегом палаток, брошенных теми путниками, которыми фэйри успели попировать так же, как надеялись попировать сегодня нами. Заметив в снегу торчащие ботинки, но уже без ног, я утешила себя тем, что больше таких жертв Вермонт не потерпит – теперь, когда я здесь, ни одна сверхъестественная тварь не посмеет тронуть моих людей.

Вот только стянулось в наши края подобных тварей непостижимо много!

– Почему так долго?! – обрушилась на нас с порога Тюльпана.

Отлепляя от джинсов комки снега и сухие репейники, я стащила с головы вязаную шапку и облегченно вздохнула, оказавшись в тепле. От морозов Вермонта, ударивших нежданно-негаданно до феноменальных минус пятнадцати, не спасали даже согревающие чары.

– Нас пытались съесть, – объяснилась я, на что Тюльпана негодующе топнула ногой и даже не соизволила уточнить, целы ли мы.

В черной шелковой майке, которая больше подошла бы для спальни, и обтягивающих лосинах, подчеркивающих ее узкую талию и округлые бедра, Тюльпана смотрелась так, будто собиралась танцевать стрип, а не занималась бюрократическими вопросами ковена. Развернув в руках ежедневник, она пролистала несколько страниц и показала мне разворот. Наращенный ноготь демонстративно ткнулся в пометку размером с целую страницу, сделанную кровавыми чернилами.

– Оборотень, – сообщила она то, что я и так успела прочесть, сощурившись. – Еще один. В Саут-Хиро. Жертв пока нет, но шорох он навел знатный! Выломал бойлерную печь на птицефабрике и перепугал бедных фермеров. Нужно объяснить ему: или он ведет себя прилично, или убирается с нашей территории! Ты должна была поехать туда сегодня, помнишь? А вечером у тебя по расписанию встреча с неприкаянной, которая повадилась дурить жителей Уиллсборо – она наводит на них порчу, а потом сама же ее и снимает. Ишь, чего удумала! Это я изобрела этот трюк, – фыркнула Тюльпана и, поправив изумрудную фибулу в платиновых волосах, вдумчиво пролистала еще пару страниц. – Кстати, тебе давно пора разобраться со стаей демонов-эмпуз, ну тех, которых смертные зовут этим модным словечком «вампиры». Они снова опустошили запас крови в Берлингтонской больнице! Так что мы должны…

Чем больше я слушала, тем меньше я слышала. Диего, предвидя, что это затянется надолго, проскользнул мимо и уже развалился на диване перед камином в гостиной, выскребая из спутанных волос мелкий хворост. Баби помогал ему, впорхнув следом с улицы и подмигнув мне единственным целым глазом. Из его раскуроченной обескровленной грудины торчали тыквенные семечки.

– Одри, ты еще здесь?

Я вяло кивнула, расшнуровывая ботинки. Тело жутко ныло после двухчасовой прогулки по лесу и борьбы с неподатливыми лианами. Все, о чем я могла думать, – это о запахе глинтвейна, варящегося на кухне, и горячей ванне с эвкалиптом, что снимет не только напряжение в мышцах, но и стресс. Однако Тюльпану не беспокоило ни мое физическое, ни моральное состояние: даже не замечая, как я пытаюсь улизнуть наверх, чтобы спрятаться от этих вездесущих ковенских дел, она все тараторила и тараторила.

– Стоп! – наконец-то прервала Тюльпану я, когда почувствовала, как дергается правое веко. – Слушай, я только что расправилась с отрядом прожорливых фэйри, которые пытались освежевать нас на ужин. Дай мне отдохнуть, женщина!

– Ты Верховная ведьма, – сказала она то, что без устали твердили мне все вокруг. – У Верховной не бывает отдыха. Ты не следила за территорией Шамплейн без малого шесть лет! Разумеется, она обросла всякой грязью и нечистью. Повезло еще, что Джулиан напугал до полусмерти весь колдовской мир своей выходкой с геноцидом и сюда не сунулся качать права какой-нибудь другой ковен. Или, упаси Бог, эти чумазые неприкаянные! Они хуже цыган, когда речь заходит о дележке. Без обид, – пробормотала Тюльпана, бросив колкий взгляд на Диего. Тот лишь пожал плечами и ткнул пальцем в свою щеку, испачканную смолой: действительно чумазый. – Ты должна следить за Шамплейн, Одри, понимаешь? И глаз с него не спускать! Это как большой непоседливый ребенок, который вечно тянет в рот собачьи какашки. Твоя мать обозначила довольно большую территорию – все берега Шамплейн вплоть до границы с Нью-Йорком! Все это – наша зона ответственности. Вдобавок мы ведь должны на что-то жить. – Тюльпана обвела ручкой из павлиньего пера дорогое убранство комнаты, не забыв заострить внимание на стеллаже, что умещал в себе целый погреб изысканного вина. – Надо запросить налоги с того оборотня из Саут-Хиро и ведьмы из Уиллсборо. Согласны платить – пусть живут, но по правилам! Иначе мы не продержимся. Джулиан распродал всю недвижимость Виктории за те годы, что ты была в бегах. Да, мне удалось вернуть и переписать на твою фамилию пекарню и парочку магазинчиков в Берлингтоне, но их дохода не хватит на все те побрякушки с городских распродаж, которыми ты еженедельно забиваешь шкаф. У нас, конечно, еще осталось несколько драгоценностей твоей матери, но что-то мне подсказывает, ты захочешь приберечь их для противного кареглазого потомства, а не закладывать в ломбард…