Ниже пояса женщина была голой, ноги — скрещены, на внутренней поверхности левого бедра можно было разглядеть модную татуировку — бабочку — любимый сюжет проституток. Полупустая литровая бутылка водки стояла на полу рядом с джинсовой юбкой, трусами и блестящими сапогами с высокими каблуками. Аркадию захотелось ее прикрыть, но по правилам ничего нельзя было трогать, пока судебно-медицинские эксперты не закончили свою работу.

На матрасе было разбросано содержимое черной сумочки из лакированной кожи — помада, румяна, расческа, дезодорант, зубная паста и щетка, носовой платок, спрей с перцем и открытая банка аспирина, из которой на матрас просыпался порошок. Среди всех этих предметов Аркадий не обнаружил паспорта.

Коль занял позицию в двери бытовки. Гашиш и героин текли здесь рекой, и отношения между городской и железнодорожной милицией напоминали дела в воровском мире.

— Кто обнаружил тело? — спросил Виктор.

— Не знаю. К нам поступил звонок от случайного прохожего, — ответил капитан.

— И сколько таких «случайных» будет?..

— Кого? Людей у «трешки» в средний день?.. Приблизительно миллион. Я не обязан знать каждого в лицо.

— А ее ты знаешь?..

— Нет, такую татуировку я бы запомнил, — Коль не мог отвести от нее взгляда.

— Кто поставил сюда бытовку? — спросил Аркадий.

— Откуда я знаю?..

— Классный нож…

— Очень острый.

Кроме того факта, что женщина была мертва, она, казалось, некогда обладала хорошим здоровьем. Аркадий не увидел очевидных следов порезов или ушибов. Температура тела, тонус мышц и отсутствие синевато-багровых полос от смешивающейся после смерти крови указывали на то, что умерла она не больше двух часов назад. Он посветил фонариком на радужную оболочку и увидел, что она уже ослабела. На роговице следов кровотечения не было — никаких указаний на травмы головы. Не было ни разбитого носа, ни содранных щек или следов игл — ничего. На предплечьях и руках также не было ран от борьбы, не было стертой кожи на суставах. Под ногтями — грязь, но никакой выцарапанной в борьбе ткани. Казалось, будто она умерла во сне…

Виктор пришел в себя: убийство его всегда взбадривало. Из фургона судебных медиков должны были принести фотографии, которые он мог бы раздать проституткам, продавцам в киосках и другим ночным завсегдатаям и обитателям Трех вокзалов. Аркадий быстро обошел вокруг бытовки в надежде найти фрагменты одежды, которую, возможно, раньше не заметили. Но уличные фонари на задней стороне площадки светили так тускло, что его поиски со стороны были похожи на форсирование ночью водной преграды. Жилой дом напротив Ярославского вокзала казался далекой планетой. Даже проститутки смущались и не подходили к светлым углам здания.

Конечно, проститутка проститутке рознь. Экзотические красотки в таких дорогих клубах, как «Ночной рейс» или «Нижинский», требовали штуку баксов за ночь, в баре отеля «Савой» — 750 долларов, в номерах «Националя» — 300, тайская массажистка на всю ночь уже стоила 150, оральный секс на Лубянке — 10, у Трех вокзалов брали пятерку за отсос…

…Виктор звонил с телефона в машине: «Да, … да, … да…», — пока аппарат со щелчком не выключился.

— Петровка хочет знать, что у меня. Убийство, самоубийство, несчастный случай, передозировка или естественные причины? Если у меня нет доказательств умышленного преступления, они хотят, чтобы я ехал дальше. Скорая помощь прибудет, как сможет. Какой-то толстосум потерял в подземном гараже маленькую псину. Петровка хочет, чтобы я поехал туда, встал на колени и помог ее найти. Да если я обнаружу ее первым, я оторву ее пушистую башку.

— Ты уедешь до того, как появятся судмедэксперты?

— Если она отключилась из-за несчастного случая или по «естественным причинам», не будет ни судмедэкспертов, ни вскрытия трупа. Ее заберут, и, если никто не придет за ней в течение недели, отправят в анатомичку или в крематорий. — Виктор скосил глаза, чтобы не упустить мысль. «Все, что я знаю, у нее был секс с каким-то извращенцем. Никто не оставляет пол-литра хорошей водки…»

— Ты считаешь, что?..

— Он мог купить себе еще. Значит, у него были деньги.

— И этот «олиграрх» захотел секса прямо на грязном матрасе в бытовке?

— Не на улице же… Потом — эта татуировка с бабочкой. Это отметка — и очень четкая.

Капитан Коль резал лук, но глазами не отрывался от трупа женщины.

— Блядь! — Коль порезался, кровь полилась на лук, а потом потекла и по руке. — Дерьмо!

— Никакой крови, говна или соплей на этом месте! — Виктор выволок его из бытовки. — Идиот!..

Аркадию она не показалась ни убийцей, ни самоубийцей, ни случаем «передоза». Никаких седативных препаратов, никаких следов игл или проблем с зубами — как у потребителей метадона.

— А это что? — Виктор заметил открытую банку аспирина и порошок.

— Чтобы узнать, придется дождаться анализов из лаборатории.

Виктор облизал кончик пальца в перчатке, сунул его в банку и достал желтый порошок. Принюхался, лизнул и сплюнул — как настоящий дегустатор из нижнего региона Бордо.

— Клофелин… Хочешь попробовать?..

— Нет уж, лучше ты…

— Коктейль клофелина с водкой свалит с катушек любого Рэмбо. — Виктору потеплело от этой мысли. — Рэмбо однажды проснулся бы без денег, — ни лука, ни стрел. Теперь у нас есть дело. У мадам Баттерфляй были преступные намерения и средства воздействия — довести некоторого невиновного мужчину до бессознательного состояния и ограбить.

Аркадий покачал головой.

— Мадам Баттерфляй?

— Ну, должны же мы как-то ее назвать. Я не собираюсь торчать здесь всю ночь и петь за упокой…

— Что угодно, но не Баттерфляй.

— Хорошо. Пусть будет Наташей. В Европе так много русских проституток, что их всех зовут на одно имя — Наташки.

— Предположим, она была проституткой. Это как-то повлияет на наше к ней отношение? — спросил Аркадий.

— Забудь про бытовку, секс, наркотики. Предпочитаешь княгиню Анастасию? Княгиню Ольгу? Такому имени ты доверяешь больше?..

— А на кого она похожа?..

Виктор согнал муху у нее с уха.

— Она похожа — если оставить в стороне косметику и дешевую одежду — на красивую деревенскую девушку.

— Согласен. Пусть будет Ольга.

— Ладно. Я устал, а мы только начали работать.

— Ольга умерла от препарата. Или — этот малый увидел, что она готова, и отвалил, когда понял, что она стала совсем заваливаться. Возможно, он разбил стакан. Она вырубилась. Он ограбил ее и смылся.

— Есть проблема, — заметил Аркадий, — здесь нет стаканов.

— Мы всегда можем достать новые стаканы и припорошить ей губы клофелином. В ином случае нашу Ольгу поместят в мешок и свалят. И никто ничего не заметит и перестанет об этом думать. Она исчезнет, и даже кругов на поверхности жизни от нее не останется. Я не говорю, что мы должны сделать какие-то выводы, — просто отнесемся к делу непредвзято.