– Еще чего! Он нищий!

– Так кто же тебе нужен, дочка? – потерял в конце концов терпение месье Фуко.

Мари подумала и ответила:

– Красивый, молодой и богатый!

– Тогда придется ждать до второго пришествия, – вздохнула мадам Фуко и заявила мужу, что не имеет ничего против, если дочь отправится в монастырь.

Мари знала, что даже при всей ее красоте у нее не много шансов отыскать того самого принца, о котором она мечтает. Ее отец работает на железной дороге, и ладно был бы крупным чиновником в министерстве или фабрикантом мягких вагонов: месье Фуко исполнял обязанности кондуктора. Особых денег эта работа не давала и, помимо всего прочего, была чрезвычайно изматывающей и нервной.

Зато матушка надеялась на то, что ее престарелый и зажиточный отец-булочник вот-вот скончается и его смерть принесет им финансовую независимость. Мари подслушала как-то разговор между родителями. Матушка строила грандиозные планы и планировала путешествие в Париж, а отец мечтал о том, что, когда ему достанется прибыльное предприятие тестя, он бросит опостылевшую работу на железной дороге.

– Только вот твой папаша все не собирается отдавать богу душу, – сказал он жене.

Матушка горестно согласилась:

– Ему восемьдесят три, и он протянет еще лет пятнадцать. А на днях заявил мне, что на свой столетний юбилей хочет получить огромный кремовый торт!

Дедушка Мари обожал сладости. Мари представила себе, что произойдет, когда матушка унаследует шикарный дом деда и его деньги! Отец предполагал, а матушка была уверена, что ее отец скопил никак не меньше полумиллиона.

Полмиллиона франков! Это поистине фантастическая сумма! Они сразу станут богачами! Но противный дедушка... Вообще-то Мари его любила, он всегда давал ей то пять, до десять франков, когда она навещала его (потому-то девушка так часто и захаживала к старику в гости), но он в самом деле еще крепкий и ладный! Встает полчетвертого утра, сам ворочает тяжеленные противни, и ни на что не жалуется, кроме легкого ревматизма и застарелой желудочной язвы.

Мари представила себе, что будет, если дед... Если ее любимый дедушка вдруг скончается! Ему ведь восемьдесят три! А он желает дотянуть до ста. Когда на последнем дне рождении матушка пожелала ему справить свой вековой юбилей, хитрый старик ответил:

– Дочь моя, зачем же ограничивать господа в его милости!

А его отец, прадед Мари, дотянул до ста пяти лет. Неужели ей придется ждать еще долгие двадцать лет? Когда дедушка скончается, ей будет под сорок! Сорок лет – почти старуха! И зачем ей тогда деньги, наряды и драгоценности! Они нужны ей сейчас!

В газете Мари наткнулась на статью о некой американке, которая при помощи мышьяка отправила на тот свет своего мужа-дантиста, его родителей и старшую сестру. Помимо крупного наследства, она получила за каждого из них выплаты от страховой компании. Если бы не скоропостижная смерть нового мужа, тоже застрахованного на сто тысяч долларов, и не запоздалые подозрения полиции, эта дама так бы и жила в свое удовольствие. Ее судили и приговорили к пожизненному заключению.

Мари поймала себя на мысли, что фантазирует на тему того, как бы поступила она сама на месте этой американки. Если бы та не польстилась на страховой полис, то так и осталась бы на свободе с солидным капиталом.

Значит, сделала для себя вывод девушка, важнее всего – не попадаться! Мари внимательно прочитала статью, узнала, что заокеанская «черная вдова» отравила мужа и его родственников мышьяком, который ее супруг использовал в лечебных целях как стоматолог.

А где возьмет мышьяк она? Мари отыскала яд в лавке бакалейщика, где приобрела его как средство для борьбы с крысами.

– Столько грызунов в подвале у дедушки развелось, – улыбаясь продавцу, пояснила она. – Вот он и хочет их уморить!

Мари, конечно же, не сказала, что это она хочет уморить, и вовсе не крыс, а самого дедушку. Ему и так восемьдесят три, он многое повидал, многое пережил...

Мари воспринимала это как игру. Она купила чудные пирожные, любимые дедушкины, разноцветные безе и бланманже. Мышьяк, как было написано в газете, обладает специфическим горьким вкусом, поэтому американка всыпала его в приторный черничный ликер, которым и попотчевала мужа, свекра, свекровь и свояченицу.

Сладкие пирожные наверняка скроют вкус яда! Мари навестила деда – старик был в великолепном расположении духа и чрезвычайно обрадовался визиту любимой внучки.

– Дедушка, это для тебя, – Мари протянула старику коробочку с пирожными. Тот был тронут до глубины души. Он тут же полакомился сладостями. Мари, сославшись на то, что у нее не так много времени, ушла восвояси.

А поздно вечером матушке сообщили, что ее отец скончался. Доктор Антуан (тот самый, за которого родители хотели сосватать Мари) заявил, что причиной смерти стало прободение язвы желудка. Мари нашла в кухне остатки пирожных и благоразумно их уничтожила. Никто и предположить не мог, что это она убила дедушку!

* * *

Некролог в бертранской газете «La Voix du Bertrand», 8 апреля 1890 года:

«Requiescat in pace![2]

На восемьдесят четвертом году жизни, после долгой и продолжительной болезни, усоп Поль-Люк Фуко, возлюбленный отец, добрейший дед и праведный христианин.

Господь призвал его к себе после благочестивой и исполненной мирских добродетелей жизни.

Скорбь осиротевших родных безгранична, вера в милость господню безмерна!

Отпевание состоится 14 апреля в капелле Св. Михаила».

* * *

К разочарованию мадам Фуко, старик отписал практически все свое имущество старшим сыновьям, дочь получила пейзаж, исполненный ее папашей сорок лет назад, его старую трубку и вышитый бисером кисет. «Любимая внучка Мари» по завещанию стала владелицей дедушкиной канарейки и трехсот франков.

Так Мари впервые задумалась о том, что, во-первых, смерть может приносить деньги, а во-вторых, не всегда они достаются тем, кто в них более всего нуждается.

Мари все ждала, что вскроются новые подробности смерти дедушки, что полиция арестует ее, старика выкопают из могилы и подвергнут экспертизе.

Ничего подобного не произошло. Смерть восьмидесятитрехлетнего старца никого не озаботила. Мари подумывала о том, чтобы угостить пирожными с мышьяком дядек, но, узнав, что в случае их смерти, лавка отойдет ее кузенам, оставила эту затею. Не травить же всю семью, в конце-то концов!

На триста франков Мари приобрела роскошное платье и отправилась на бал, который раз в год устраивался в великокняжеском дворце для дочерей и жен мещан и буржуа.

Мари сразу поняла, что ее платье за триста франков, которое она считала верхом изящества и самым прелестным нарядом, который она когда-либо видела, заметно проигрывает по сравнению с туалетами других барышень.