Несколько мгновений Александр молчал, глядя на сидевшую перед ним гостью. Кто она? Почему вызывает в нем такое… любопытство? И почему его так смущает мысль, что ей известно о скандале?

– Я предлагаю, мисс Келлауэй, – сдавленным голосом произнес он, – чтобы вы бросили ваш дьявольский блокнот в огонь и оставили меня наконец в покое, черт побери!

Ее глаза широко распахнулись.

– Я уверена, вы понимаете, что это не выход, – спокойно промолвила Лидия.

Виконт невесело усмехнулся. Кажется, он перегнул палку, пытаясь запугать ее.

– Можно надеяться…

Он бы мог просто так вернуть ей этот чертов медальон. Это было бы по-джентльменски, хотя, как подозревал лорд Нортвуд, она не примет этот жест. Она должна либо заплатить ему, либо что-то выменять на медальон.

Виконт расправил плечи, чтобы избавиться от напряжения в мышцах. Сначала он огорчился из-за Талии, теперь вот эта история с мисс Келлауэй… Неудивительно, если он придет к выводу, что женщины – причина всех бед на свете.

По крайней мере его бед.

– В этом вы правы. – Он постучал указательным пальцем по блокноту. – Моя мать убежала с мужчиной. Он намного моложе ее! Общество было в ужасе. С тех пор люди считают нас весьма… необычной семьей, имеющей дурную репутацию.

– А на самом деле?..

– А вы как думаете?

– Не знаю, – пожала плечами Лидия. – Я не доверяю сплетням. Все это не так просто доказать.

– Так вы хотите доказательств?

– Разумеется! В конце концов, математика построена на доказательствах теорем и на дедуктивных рассуждениях. Это основа моей работы.

– И все это в вашем блокноте? – Нортвуд снова недоверчиво просмотрел блокнот. Страницы заполоняли небрежно записанные уравнения, списки и диаграммы, на каких-то стояли кляксы, некоторые были вычеркнуты, а другие, напротив, обведены кружками или помечены звездочками.

– Это заметки, идеи для научных работ, – объяснила Лидия. – Некоторые задачи и загадки я придумала для развлечений.

Александр рассмеялся.

Лидия нахмурилась.

– Что вас так развеселило?

– Большая часть женщин, я бы даже сказал – подавляющее большинство, для развлечения вышивают и ходят по магазинам, – промолвил он. – А вы придумываете математические задачи?

– Временами – да. Вы могли бы вернуть мне блокнот? Пожалуйста. – Протягивая руку за блокнотом, Лидия нахмурилась еще сильнее. – И не стоит так смеяться над этим, милорд. Придумывать сложные задачи – это чудесное занятие, приносящее удовлетворение.

– Я могу назвать вам тысячу других занятий, приносящих удовлетворение, – усмехнулся Александр.

Рот Лидии приоткрылся, а взгляд вспыхнул, когда она догадалась, на что он намекает. Нортвуд протянул ей блокнот, однако по-прежнему крепко сжимал его в руке. Лидия схватила другой край блокнота и, приподняв подбородок, похоже, собралась с силами.

– Однако, – проговорила она, – должна сказать, что вы не смогли бы решить одну из моих задач.

Услышав в ее голосе вызов, Александр отреагировал так, будто она только что предложила ему заключить пари на тысячу фунтов стерлингов. Он отпустил блокнот.

– Неужели не смогу? Насколько вы в этом уверены?

– Вполне уверена, – ответила Лидия, прижимая блокнот к груди.

– Настолько уверены, что готовы держать пари на ваш медальон?

Помедлив мгновение, Лидия кивнула:

– Разумеется. Хотя я настаивала бы на том, чтобы установить параметры временных рамок.

«Параметры временных рамок».

Эта леди настолько странна, что зачаровывает.

– Если вы не сможете решить мою загадку за пять минут, – продолжила Лидия, – то сразу вернете мне медальон.

– А если проиграете вы?

– Тогда вы назовете мою ставку, – отозвалась она.

Александр посмотрел на нее таким проницательным взглядом, который привел бы в замешательство любую. И несмотря на то что Лидия ничего не сказала в ответ на этот испытующий взгляд, что-то в ней, кажется, отреагировало на него, только слабо, почти незаметно, как реагирует на свет потемневшее серебро.

– Лорд Нортвуд… – промолвила Лидия, так сильно сжимая блокнот пальцами, что края листков смялись.

Что может ее задеть? Что заставит отреагировать? Что прорвется сквозь эту суровую бесцветную оболочку?

—Поцелуй, – наконец ответил Александр.

Лидия посмотрела ему в глаза, и в голубой бездне ее взгляда промелькнуло изумление, как вспышка молнии прорезает грозовую тьму за окном.

– Я… Прошу прощения? – переспросила она.

– Если вы проиграете, то должны будете подарить мне один поцелуй, – объяснил виконт.

Ее щеки залились краской.

– Милорд, это весьма неприличное предложение, – сказала Лидия.

– Не самое неприличное, какое я мог бы предложить. – Он едва не усмехнулся, увидев, что ее лицо побагровело еще сильнее. – Должен же я доказать теорему моей дурной репутации. – Он кивнул на ее блокнот. – Можете добавить ее к четвертой колонке.

Нортвуд понимал, что ведет себя грубо, однако последние два года ему постоянно приходилось столь тщательно сдерживать себя, следить за своей речью, даже за мыслями, что при виде женского смущения сдерживающие его внутренние оковы дрогнули. Ему захотелось вспугнуть ее, вовлечь вместе с собой в какой-то нехороший поступок и посмотреть, как она на это отреагирует. К тому же разве дурные поступки – это не то, чего ждет от него общество?

– Вы согласны? – спросил он.

– Разумеется, нет, – отрезала Лидия.

– Что ж, хорошо, – кивнул виконт. – В таком случае я попрошу Джона отвезти вас домой.

Слова Лидии ничуть не удивили лорда Нортвуда, поэтому он уже направился было к двери, как вдруг она сказала:

– Подождите!

Он повернулся.

– Милорд, наверняка есть что-то…

– Я сделал свое предложение, мисс Келлауэй.

Рука Лидии задрожала, когда она смахнула со лба прядь волос. Ее каштановые волосы отливали золотом, отчего Нортвуду ужасно захотелось увидеть, как они выглядят распущенными.

Лидия скованно кивнула, ее лицо по-прежнему было пунцовым.

– Очень хорошо.

– Что ж, тогда читайте мне одну из ваших загадок, – вымолвил Нортвуд.

– Прошу прощения?

Виконт кивнул на ее блокнот.

– Прочитайте мне одну из ваших загадок, – повторил он.

У Лидии был такой вид, будто она не понимает его просьбы. Нортвуду было интересно, что она сказала бы в ответ на его слова о том, что ему нравится звук ее голоса – нежный и плавный, в котором, однако, слышались хрипловатые нотки, проскальзывающие прямо в его кровь.