– Знаешь, что, Блэйки, – сказал Фин. – Не стоило тебе этого делать.

– Чего делать? – спросил я. Большой кусок упал мне на подбородок. Я облизнулся, оставив немного соуса, который жег мне губы даже после того, как я их облизал.

– Долбать Легзи. Надо поосторожнее.

Я об этом уже и не думал. Это было как-то очень давно, столько воды утекло, все такое. Плюс к тому с тех пор я выпил десять или двенадцать кружек, и пиво уже подошло к концу. Легз, казалось, и сам вскоре об этом забыл. И правильно сделал. В конце концов, случайность – это случайность, а если друзья обижаются друг на друга, это как пить пиво из чайной чашки, как говорится. Это неправильно, да и смысла никакого. Ну, да, он свалил рановато, когда ночь еще не вошла во вкус. Но Легзи был молочником, так что такое для него допустимо.

– Легзи в полном порядке, – сказал я. – Это же только царапина.

– Дело ж не в этом. Легзи не нравится, когда из него делают мудака, вот что. Тебе надо было это помнить.

– Да нет, он в норме. – Я сунул в рот последний кусок и начал жевать. Как и Финни, я скомкал бумагу и хотел было запустить ее в проезжающую машину. Но это был Мясной фургон, и я передумал.

– Блядь, – сказал Финни. – Ты почти слажал.

Секунду нам казалось, что Мясной фургон поедет дальше по дороге. Сегодня Мантоны до меня уже докопались, а доебываться до меня два раза в день было не в их привычках. Но фургон притормозил и остановился в нескольких ярдах от нас.

Мы оба тоже встали, потом медленно тронулись дальше.

– В чем дело? – прошептал Фин.

– Хэзэ.

– А должен знать. Они ж до тебя доебались.

– Это кто сказал?

– Меня-то они не трогают, так? Значит, дело в тебе. Они всегда тебя дергают.

– Закройся, мать твою.

Мы подходили все ближе и ближе к фургону. Задние двери у него были грязные, но никто там ничего не написал. Никто никогда ничего не писал на грязи Мясного Фургона. Единственные слова, которые были на кузове, – МАНТОН МОТОРЗ, написанные сбоку черной и красной краской. Мне стало как-то паршиво. Фин прав – Мантоны доебывались только до меня. По крайней мере последние два года. Но они всего лишь проверяли. Они никогда со мной серьезно не связывались и никогда не будут. Нет, тут было что-то другое, но я не мог точно сказать, что именно.

Проходя мимо кабины, я не смог заставить себя туда посмотреть. К тому же окна все равно затемненные, так что смысла не было. Но можно было точно сказать, что Джесс на пассажирском, Ли за рулем, а Баз, судя по всему, между ними, если втиснулся. И все они сейчас ловят мой взгляд. Я остановился.

Не знаю точно, почему. Я остановился прямо у окна. Фин тоже встал, хотя я чувствовал – далось ему это нелегко. Я повернулся и посмотрел в темное окно.

Окна были затемненные, это да. Но если там, за окном, было не лицо, не знаю, что это могло быть.

Мне захотелось побежать. Мне захотелось рвануть с места и не останавливаться, пока за мной не закроется дверь.

Я ведь вышибала, стою у двери.

Да, придется признать. Я тогда испугался до усрачки, вам, наверное, сложно будет поверить, учитывая мою профессию, репутацию и все прочее. Но как и все профессионалы, я умел сделать морду кирпичом. Даже умудрился слегка улыбнуться и кивнуть. А потом пошел себе дальше, словно ничего не случилось.

Финни пробежал несколько ярдов, но притормозил, когда увидел, что я все еще иду.

– Ништяк, – сказал я. – Они просто на мозги наезжают, вот и все.

– Точняк.

– Не тащатся за нами?

Фин глянул через плечо и покачал головой. Мы прошли еще минуты две или три, и Фин опять заговорил:

– И что ты собираешься делать?

– С чем?

– С чем? С долбаными Мантонами.

Я пожал плечами и плюнул в канаву.

– Надо что-то делать, Блэйки. Мантоны на тебя наехали.

– Мантоны на меня не наехали.

– А похоже, что наехали. Всем пацанам так кажется.

Я остановился.

– Ладно, и че говорят?

– Ниче. То, что я тебе сказал.

– Че ты слышал?

– Ничего, говорю же.

– Рассказывай.

– Отвали от меня, Блэйк. Рубашку порвешь.

Я отпустил его, но отодвигаться не стал.

– Ладно, ладно, – сказал он. Его дыхание пахло блевотиной. Финни был устроен по-другому, не как мы. У него была привычка втихую отвалить в сортир и проблеваться там от души кружек после восьми. – Пацаны говорят, что… что Мантоны на тебя наехали.

– Хуйня. Давай говори, мудила.

Я смотрел, как он встает с земли и отряхивает пыль и сухие листья с джинсов. Наверное, я его слишком сильно толкнул, он обычно твердо стоял на ногах, даже когда ссал, и никогда не падал сам. Но я этого не помнил. У него локоть немного кровоточил, и мне бы, в обычный день, стало от этого паршиво, как и от того, что я ударил Легза. Но сегодня был совсем не обычный день. Сегодня был день, когда все покатилось в дерьмо.

– Они называют тебя…

– Да не тяни ты, бдя.

– Они называют тебя ссыклом, Блэйк. Блэйк, ты как?

Я достал сигарету, прикурил и одной затяжкой скурил где-то четверть.

– Все путем, брат?

– Ну да.

– Мне показалось, ты чуть не упал.

– Нет, я в норме. – Я начал подниматься на холм. Было как-то совсем непросто. Этот разговор меня подкосил.

– Ты же знаешь, они всегда так.

– Ну да.

– Они говорят, потому что не понимают. Что-то про тебя и База Мантона, больше я ничего не знаю. Я о чем, меня там не было, я не знаю, что произошло. Но я знаю, что ты не ссыкло.

Я вздрогнул. Я хотел сменить тему, но менять ее было не на что.

Фин облизал свои тонкие губы.

– Так ты это, расскажешь, что случилось, или как?

Я знал его настолько давно, что мы уже оба не помним, сколько именно. Мы вместе ходили в школу, он, я и Легз. Вместе прогуливали уроки, вместе играли на дороге, вместе сперли первую сумку, вместе ограбили первый дом. В первую ночь, которую я провел в камере, Фин и Легз были рядом. Мы даже трахались первый раз вместе. То есть не совсем вместе. Но с одной девахой. По очереди. Один слезает, другой залазит. Ее звали Дебби Шепард, она жила в квартире за старой кожевенной мастерской Куперза. Это стоило нам по десятке с каждого плюс бутылка водки на троих.

Да, Финни был моим другом.