ночь напоминала ему последний контракт в Ливии.

Авиабомба, случайно или намеренно, попала в корпус, где жили сестры милосердия. Хирургу предстояли самые долгие двадцать четыре часа в жизни, и ему ассистировали еще неопытные стажеры.

После бомбежки из двадцати пяти женщин в живых остались семнадцать. Их приносили на стол, как расстрелянных лебедей, и доктор до сих пор помнил их белые изувеченные тела.

У нескольких были серьезные травмы головы, двум операцию пришлось проводить вблизи спинного мозга. Под утро голова у доктора почти не соображала, руки сами делали нужную работу: складывали воедино кости, латали сосуды, сшивали лоскуты тканей.

У последней пациентки на месте уха осталась рана, и не хватало безымянного пальца и мизинца на левой руке. По сравнению с остальными ей повезло. Доктор не помнил ее лица, но ему врезалось в память, что губы у нее шевелились, как будто она молилась.

Он помнил, как конвойный у палатки принял его за пьяного, когда он вышел на воздух, и только заметив в сумраке испачканный кровью халат, солдат извинился и ушел прочь.

Илий стоял на пригорке, не в силах поднять руки, и глядел, как утреннее солнце заливает военный лагерь. Как всегда, пострадали невиновные, и как всегда, последствия войны расхлебывали не те, кто убивал и калечил.

Ему не нравилось, что солнце встает так рано. Он чувствовал его теплые лучи на своем изможденном лице. Нет ничего хуже для пациентов после операции, чем жара. Сосуды расширяются, растет вероятность кровотечений, края ран воспаляются и плохо заживают, больных мучает жажда.

Он хотел помолиться о дожде, но был так опустошен, что не нашел в себе сил.

Несмотря на усталость, количество и всю сложность операций, он был доволен своей работой. Он выложился и сделал все, что мог. Илий уверял себя, что не пожалеет ни о чем, каким бы ни был исход.

А потом наступил день.

Жара, как огнедышащий дракон, пришла в лагерь и начала забирать жизни. Не помогали антибиотики, не действовали новейшие лекарства – последние разработки военных врачей: пациентки гибли одна за другой.

В первый день не стало десяти из них. Во второй и третий еще четырех. Илий понимал, что жизни отнимает жара, но это не успокаивало его.

Доктор видел много смертей. Эти женщины умирали странно: без криков и агонии. Просто делали глубокий вдох и, выпустив из легких воздух, замирали.

К концу недели из семнадцати пациенток выжили трое.

– Тебе заварить ромашки? – Голос Елены вернул его к настоящему. Она всегда чутко спала, когда его мучила бессонница.

Илий через силу улыбнулся, хотя она все равно не видела в темноте его лица.

– Ромашка тут не поможет.

Она погладила его по спине.

– Родной мой, как тебе помочь?

– Отдыхай. Если я буду знать, что хотя бы ты выспалась, мне будет легче.

– А ты? – сказала Елена, и по голосу он понял, что она засыпает.

– А я приму душ. Вдруг поможет.

Душ не помог. Но еще через час Илий все-таки уснул, каким-то странным поверхностным сном на грани пробуждения.

Глава 3

Пожар

Доктор проснулся с гудящей головой и одеревеневшими конечностями, заставил себя подняться, вышел во двор.

Лужайка возле дома давно поросла бурьяном и травой. Илий не стал заводить бензиновую косилку и с удовольствием поработал обычной косой. Клевер, одуванчик и подорожник, срезаемые острым лезвием, ложились на землю мягким шлейфом. Слабый ветерок принес запах влажной зелени. К доктору с каждым взмахом возвращались силы.

Но воздух недолго будет свежим. С восточных холмов на небосклон уже ползло раскаленное солнце.

Илий открыл дверцу джипа, остановился, почесал в затылке и вернулся в дом за кепкой. Ехал в машине, по обыкновению не включая радио, – наслаждался утренней тишиной, насвистывал импровизированную мелодийку.

Несколько часов ушли у него на то, чтобы полить длинные гряды. Самые большие опасения вызывали посевы кукурузы и болгарского перца, плоды которых он намеревался пустить на продажу.

Домой Илий вернулся раньше, чем предполагал. Жены и детей не было – наверное, ушли играть с соседями на речку. На этот раз доктор заскучал по ним.

Илий перекусил, и его сморил сон.

Он лег на веранде и сразу уснул.

Ему снился раскаленный докрасна джип. Чем ближе Илий к нему подходил, тем сильнее пылал металл. Волны чудовищного жара дышали в лицо. Капли пота струились по лбу, стекали по бровям, щипали глаза. Корпус автомобиля заискрился и вспыхнул, на панелях заиграли языки пламени, дверцы разом открылись. Клубы черного вонючего дыма вырвались из глубины салона.

Что-то стучало и клокотало внутри капота, как в котле. Голос из смога звал доктора по имени, кашлял надрывно и снова звал. Тоненький знакомый голосок…

Илий проснулся и понял, что солнце сместилось. Он лежал в слепящем белом пятне, и лучи беспощадно жарили его тело сквозь оконное стекло.

В дверь кто-то настойчиво стучал.

Илий, конечно, давал клятву Гиппократа, но желание навредить тому, кто его сейчас разбудил, могло ее нарушить. Он протер лицо и открыл дверь.

– Ну, наконец-то! – Дэн стоял на пороге с раскрасневшимися щеками, в той же мятой футболке, в порванных шортах и кедах.

– Опять ты… – сказал доктор, даже не пытаясь казаться вежливым.

Парень сделал важное лицо.

– Я от дедушки. Нужна помощь. В Приречье, говорят, случился пожар.

Азим, местный библиотекарь и дедушка Дэна, выполнял в поселке обязанности старосты. Никто уже не помнил, почему именно его выбрали на эту роль.

– Пожарная бригада принесет больше пользы, чем я. – Голову доктора сдавливали невидимые тиски, она гудела от боли.

Дэн нетерпеливо потоптался.

– Пожарные, скорее всего, уже на месте. А вот врачей не хватает.

– В Приречье есть больница.

Парень взорвался:

– Мы так и будем тут мило беседовать?! На сто километров вокруг неоткуда ждать врачей. Потому что пожар случился в самой больнице! Я думал, что ты…

Илий не сказал больше ни слова, взял ключи от машины, аптечку, которая у него всегда была наготове, и быстро вышел.

– Что еще известно?

– Ничего не известно. Только что в полдень загорелась больница.

Доктор рывком опустил стояночный тормоз, завел мотор. Дэн забрался на переднее сиденье и откинулся в кресле.

– А ты мне зачем? – спросил Илий.

– Я сам по себе, – ответил парень гордо, достал из кармана жвачку и сунул в рот. – Посмотрю на работу профессионала. Вдруг тоже надумаю стать хирургом.

– Я не дам тебе сегодня порулить. Не мечтай.

Дэн выругался.

Джип поднял облако пыли, когда выехал на проселочную дорогу, ведущую к трассе.

«Не