Многие психологи, так же как и Бинэ, долго считали, что неуловимые раньше умственные способности удалось, наконец, «поймать» и измерить. Предполагалось, что IQ – это и есть мера способностей, остающаяся постоянной в течение всей жизни человека. Особенно яркое подтверждение это предположение получило, казалось бы, в многолетних исследованиях американца Л. Термена.

В 1921–1922 гг. Термен провел обследование школьников во всех крупных и средних городах Калифорнии и отобрал более 1,5 тысячи детей, имевших IQ =135 и выше. Они были признаны высокоодаренными. Обследование тех же детей проводилось повторно в 1928 г., а затем неоднократно повторялось, когда они стали взрослыми – в 1936, 1940 и 1945 гг. Таким образом, исследование длилось 24 года. В результате было установлено, что большая часть отобранных детей сохранила высокий IQ и достигла значительных «жизненных успехов».

Термен без колебаний вывел из этих данных заключение о том, что IQ действительно служит надежным показателем врожденных и неизменных умственных способностей.

Однако многие другие факты, установленные разными исследователями, заставили усомниться в справедливости подобного заключения.

Прежде всего выяснилось, что на результаты тестовых испытаний оказывают сильнейшее влияние условия жизни, воспитание и обучение. При массовом обследовании американских новобранцев в период Второй мировой войны оказалось, что они в среднем на 83 % «умнее», чем новобранцы Первой мировой войны. Это можно было объяснить только общим ростом образования и культуры, повлиявшим на уровень решения тестовых задач, но никак не изменением способностей.

Такого же рода факты были получены в результате массового обследования детей штата Теннеси. За 10 лет их средний IQ вырос почти на 10 пунктов.

Затем обнаружилось, что результаты тестовых испытаний, проводящихся с детьми раннего возраста, вовсе не связаны с показателями тех же детей, получаемыми в школьном возрасте, а если первое испытание проводится в дошкольном возрасте, то связь его результатов с более поздними очень мала.

Правда, на протяжении школьного детства и обучения в колледже IQ остается более или менее постоянным, но это объясняется тем, что все это время сохраняются примерно одинаковые условия обучения и развития ребенка.

Таким образом, ученые поняли, что никаких врожденных и неизменных способностей тесты не выявляют. И одновременно возникли сомнения в том, что имеющиеся тесты вообще выявляют способности.

Подсчеты соотношения между результатами тестовых испытаний и школьными отметками показали, что IQ определяет успешность обучения не более чем на 1/4, и еще менее тесная связь была найдена между IQ и успехами в работе у представителей многих профессий…

Почему же тогда такие «обнадеживающие» результаты получились у Термена? Это нетрудно понять, если рассмотреть приведенную самим Терменом таблицу, где дается сопоставление профессионального положения, которого достигли 725 мальчиков, охваченных его обследованием, и профессионального положения их отцов. Вот эта таблица (в процентах).

Как видно, одаренные дети, отобранные Терменом, в основном выходцы из привилегированных и обеспеченных слоев общества. Их «жизненные успехи» можно с таким же успехом отнести за счет высокого IQ, как и за счет полученного ими хорошего образования и достаточно прочного имущественного положения. К сожалению, деление на профессиональные категории, принятое Терменом, затушевывает классовые различия (например, в одну группу объединены квалифицированные рабочие, священники и торговцы). Вероятно, если бы этого не было, результаты сопоставления получились бы еще более показательными.

Сомнение в надежности IQ как меры способностей привело к поискам других способов их выявления. Уже в 20-е гг. английским психологом Ч. Спирменом была высказана мысль, что в решении тестовых задач обнаруживается влияние двух типов «факторов» – «общего фактора», который и следует рассматривать как общую умственную способность, и «специальных факторов», которые связаны с конкретными особенностями каждой задачи. Спирмен создал математический метод для обработки результатов тестовых испытаний и улавливания «общего фактора», его отделения от «специальных». Этот метод получил название факторного анализа.

В дальнейшем «общий фактор» американские ученые заменили несколькими «групповыми факторами», которые рассматривались как «первичные умственные способности». Вот один из наиболее распространенных «списков» таких способностей: 1) понимание слов; 2) подвижность деятельности; 3) быстрота и точность элементарных арифметических вычислений; 4) выделение пространственных отношений; 5) механическая память; 6) быстрота восприятия; 6) умозаключения по индукции (т. е. вывод общего правила из частных случаев).

И снова многим показалось, что способности, наконец, пойманы. Но…

Чем больше ученых включалось в работу по факторному анализу, тем больше появлялось самых различных факторов. Они росли как грибы. Обнаружилось, что если одни и те же наборы тестов давать разным людям, то и факторы получаются разными. Более того, одна и та же группа людей решала один и тот же набор тестовых задач дважды: до и после некоторого обучения. В каждом случае факторы были разными. Но самое главное – зависимость выделяемых факторов от того, какие применяются тесты. Один из самых крупных специалистов по факторному анализу Филипп Вернон вполне справедливо предостерегает против мнения, что этот анализ выделяет фундаментальные компоненты человеческого ума. «Мы должны помнить, – пишет он, – что факторы содержат прежде всего категории для классификации умственных тестов и испытаний». Каковы тесты – таковы и факторы…

Получается замкнутый круг. Для того, чтобы выделить способности, проводят факторный анализ результатов тестовых испытаний, но для того, чтобы составить тесты, позволяющие выделить способности, нужно знать, в чем заключаются эти способности.

Составители тестов действуют, в общем, вслепую. Они подбирают, исходя из здравого смысла, большое количество заданий (помните «напутствие» Бинэ – «тесты неважны, лишь бы они были многочисленны»?), а потом проверяют их на большом количестве детей или взрослых – смотря для кого предназначены тесты. «Проходят» те задания, которые оказываются в меру трудными, дают устойчивый результат и как можно меньше зависят от специального обучения. Вот и все. И сколько ни обрабатывай результаты, какие формы анализа ни применяй, из них не выжмешь ничего сверх того, что было «заложено» в самих тестовых заданиях. И после всех усилий вполне может оказаться, что все-таки способности остались за пределами теста.

Сейчас многие американские ученые пришли к выводу, что существующие тестовые системы не схватывают самого главного в способностях человека – возможности творчества. В последние годы начали срочно разрабатываться новые виды тестов – тесты на творчество.

Познакомимся с некоторыми из них. Ребенку дают какой-либо предмет, например карандаш, и просят указать все способы его употребления, какие только можно придумать. В другом случае показывают бессмысленную фигуру и предлагают вспомнить как можно больше предметов, на которые она похожа. Или вот еще. Предлагается картинка, изображающая не слишком понятную ситуацию. Дети, подвергающиеся испытанию, должны сначала задать все вопросы, которые они хотели бы выяснить, чтобы понять происходящее; затем высказать все догадки о том, что происходило раньше и привело к имеющемуся положению вещей; наконец, построить все возможные предположения о том, что произойдет дальше.