— Это правда, — рассмеялась Энни, поглядывая на сестру. — Она как кошка, сливки ее слабость.

— Тот факт, что герцогиня еще не приняла ваше предложение, заставляет меня думать, что она отвергнет его, — заявила Лили, отходя от камина и присоединяясь к чаепитию.

— Глупости. — Джеймс передал Лили ее чашку. — Просто она хотела обдумать мое предложение, вот и все. Было бы глупо с ее стороны отказаться.

— Она и так достаточно богата, — возразила Энни, медленно придвигая чашку.

Джеймс скептически приподнял бровь.

— Сбережения ее мужа будут заморожены до окончания суда. У герцогини нет доступа к наследству, и я очень сомневаюсь, что ее свекровь готова расщедриться на подарки.

— Если она невиновна, Медфорд, мы надеемся, что вы поможете ей.

— Помочь ей? Но как я могу это сделать?

— Не забывайте, с кем вы говорите, Джеймс. — В глазах Лили вспыхнули лукавые искорки. — Мы имели счастливую возможность убедиться, что вы сочувствуете дамам, попавшим в неприятные истории. — Лили едва заметно подмигнула сестре.

— Здесь нечему радоваться. — Джеймс покусывал нижнюю губу. — Я намерен сохранить в тайне мои дела с герцогиней… как и все прочие.

— Но если вы поймете, что она невиновна, вы поможете ей? Я знаю вас, — добавила Энни, потянувшись к нему и похлопывая его по руке.

— Не знаю, — отвечал Джеймс, пожимая плечами, — виновна она или нет, и, честно говоря, мне нет до этого дела. Все, что я знаю, ее история будет написана и продана.

— И это все, что имеет для вас значение? — нахмурившись, спросила Энни. — Продать памфлеты?

— Конечно нет, — усмехнувшись, ответил он. — Я намерен продать как можно больше памфлетов.

— Но если герцогиня невиновна? — настаивала Лили, на этот раз глядя на него серьезно.

— Я даю ей шанс рассказать свою историю, разве нет? Кроме того, не я взял пистолет и стрелял в ее мужа, и не мне обвинять ее в этом. Вся эта история случилась до того, как я услышал о ней.

— Но как вы можете быть так безразличны, когда речь идет о женщине, которую могут приговорить к смертной казни? — Энни пролила половину чая на блюдце — верный знак, что она расстроена.

— Вы не одурачите меня ни на секунду, Джеймс Банкрофт, — вмешалась Лили. — Я даю вам неделю для того, чтобы разобраться с герцогиней, а потом вы займетесь ее защитой.

— Но это полная чушь! — возразил Джеймс, качая головой. — Вы ставите меня в ряд с теми, кто помогает убийце?

— Но вы ведь не знаете точно, что она убийца? — воскликнула Энни, стряхивая крошки со своей юбки.

Джеймс поднялся и бросил салфетку на стол.

— Я надеюсь, правда восторжествует. Ну а теперь я должен извиниться, леди. Я спешу навестить заключенную.

На этот раз, когда герцогиню привели в маленькую, холодную камеру Тауэра, она встретила Джеймса с любопытной улыбкой на лице.

— Доброе утро, ваша светлость. — Он склонился к ее хрупкой руке, которую она протянула ему. Нет. Этого он прежде и представить не мог. Она и вправду похожа на неземное создание.

— Милорд, — произнесла она неспешно.

Джеймс был вновь очарован ее поразительной красотой. Неудивительно, что Маркингем женился на ней. Этот человек, должно быть, схватил ее тут же, как только увидел. Джеймс не винил его. Но, черт побери, герцог не подозревал, чем обернется для него эта женитьба.

— Надеюсь, вы хорошо спали? — спросил Джеймс, стараясь скрыть волнение. Проклятье, почему, когда герцогиня рядом, все его нутро завязывается в тугой узел? Нервы, волнение, все это не его стихия. Пожалуй, такое случилось впервые. Ему хотелось рассмотреть ее поближе, как будто внешность могла ответить на вопрос, почему его сердце в ее присутствии начинает биться быстрее.

Уголки рта герцогини приподнялись в неком подобии улыбки, и Джеймс сразу же представил, какой она была в той, другой жизни. Сама изысканность и совершенство, но вместе с тем в ней было что-то настоящее, что-то такое, что влекло его к ней. Заставляло с нетерпением ждать, что она скажет или сделает дальше. Она была… пленительна. И он не мог не заметить это.

Она потуже закуталась в шаль.

— Ах, если бы… — вздохнула она. — Разве можно спать в таком месте спокойно? — И кивком головы указала на стены, окружавшие их. — Здесь холодно и так неуютно, вы даже не представляете.

Джеймс нахмурился. Заговорил, понизив голос:

— Они… плохо обращаются с вами?

— Нет, конечно нет. К моему титулу они относятся с большим уважением. — Она подчеркнула два первых слова.

Джеймс жестом предложил Кейт сесть, подождал, пока она сядет, затем сам сел напротив нее по другую сторону стола.

— Вам не нравится ваш титул?

— Не нравится? — Ресницы дрогнули, и небесно-голубые глаза остановились на нем. — А что, собственно, дал мне этот титул? Замужество без любви, одиночество, и сейчас вполне возможный смертный приговор. — Она горько рассмеялась.

Джеймс опустил голову. На какой-то момент в нем проснулась жалость. Жалость и чувство вины. Он пришел сюда, чтобы попытаться извлечь выгоду из ее ситуации. А если герцогиня не виновна? Но это еще большой вопрос. Для всех она убийца своего мужа, и у Джеймса нет причин жалеть ее. Вполне возможно, она злится просто потому, что ее поймали. Что ж, учитывая все это, маловероятно, что ему удастся обсудить с ней все детали. Он дает ей шанс описать в памфлете все, что она хочет. Разумеется, если она согласится написать его.

Пришло время заговорить о деле. Он кашлянул, прежде чем начать.

— Вы приняли решение, ваша светлость? Вы напишите памфлет?

Скрестив руки на груди, она прямо посмотрела ему в глаза.

— Вы очень нетерпеливы, милорд, — сказала она, приподнимая золотисто-рыжие брови.

Джеймс поправил галстук. Проклятье, почему в комнате так душно?

— Я не уверен, что мы все обсудили.

— Узница Тауэра, — пробормотала она, глядя куда-то в пустоту. — Не этого я ожидала, когда росла на ферме. — Одним пальцем она обводила узоры на поверхности грубой деревянной столешницы. Вздохнув, спросила: — Жизнь преподносит порой неожиданные сюрпризы, разве нет, милорд?

— Да, это так, — кивнул Джеймс.

Сделав глубокий вдох, она встала и подошла к окну. Сложив руки на груди, минуту-другую молча смотрела в окно.

— Там, — указала она кивком головы. — Там внизу лужайка, где Анна Болейн лишилась головы. — Она повернулась лицом к Джеймсу, который, прищурившись, смотрел на нее. К чему она клонит? — А какое преступление совершила Анна Болейн[1]? — продолжала она.