— Услышите, я же обещал, — ответил Эграсса. — Просто для этой песни требуется музыка.

— Дык какие проблемы-то? У меня ведь дудка имеется! — Фонарщик полез в мешок за дудочкой.

— Боюсь, что для этой песни нужна музыка понежнее, — отказался от предложения Мумра эльф. — Да и шума от дудки много. Я сейчас.

Эграсса легко встал с травы, подошел к своему мешку и выудил из него дощечку размером не больше ладони. На дощечке были натянуты тонкие и едва видимые в темноте серебристые струны.

— Что это? — с интересом спросил Делер.

— Г'дал, — ответила на вопрос карлика Миралисса. — Эграсса любит поиграть на нем на досуге.

Эграсса любит поиграть? Вот уж чего не знал, того не знал! По крайней мере не замечал за эльфом такой странности во время нашего путешествия.

Грубые пальцы темного неожиданно ловко пробежали по тоненьким струнам, и странный инструмент издал тихий певучий звук. Эграсса продолжал волновать струны, и уснувшую поляну наводнила мелодия.

— Учтите, что петь эту легенду надо на орочьем. Сейчас она будет не такой прекрасной, — предупредил нас Эграсса и запел:

Златые стрелы у эльфов в чести,

Оркам бронза милей,

Лес Золотой и Черный лес,

Холодная песнь ветвей.

Эльфы пришли во главе с Королем,

Орков привел Аргад,

И друг против друга, глаза — в глаза,

Рука с Королем стоят.

«Это наш лес, — сказал Король,

Идите назад, друзья,

Шкура орка не станет целей,

Если в шкуре стрела!»

«Слова не заменят тебе бойцов,

Ответил ему Рука,

Моих две тыщи, а твой — двухсот

Не наберет отряд!

Закалка клинков решает судьбу,

Бронза пусть правит бал!

Возьмем мы добычу, наш лес отберем,

Золото — мягкий металл!»

Элдониэсса, эльфийский Король,

Долго и странно молчал,

Потом улыбнулся Король врагу

И показал колчан.

«А где же стрелы, — спросил Аргад,

Ужель ты сдаешься нам?»

Король рассмеялся: «Мечтай, Рука!

Горе твоим мечтам!

Ты слышишь, Аргад, трубят рога?

Пыль взбивает сапог,

То люди идут, доспехи надев,

Ваш наступает срок!

Вы любите бронзу? Она прочна

Ты правду, Рука, сказал…

Но золото лучше. Я злато стрел

На силу людей поменял».

Стояли орки, подняв щиты,

Плотнее сомкнули строй,

Молчал Рука, потемнев лицом,

Да усмехался Король.

«Ты глупый эльф. — Аргада слова

Ударом меча разят.

Ты, верно, решил, что, расправившись с нами,

Люди тебя пощадят?!»

… Ревела ярость, гремел металл,

Клинок находил клинок…

Аргад, получивший двенадцать ран,

Упал. И подняться не смог.

Над ним склонился эльфийский Король:

«Рука, ты чего замолчал?»

«Спасибо, Король, хорошо лежать,

Золото — мягкий металл.

Скажу немного, а смерть добавит

Цену моим словам.

Пускай ты слаб, а враг силен

Свой дом защищай лучше сам!»

Закончив речь, глаза распахнул…

И замер — забыв дышать.

«Прощай, Рука орков, — сказал Король,

Но как же тебя понимать?»

«Тяжелая битва, — сказал человек,

Я много своих потерял,

Орки упорны, а бронзу рубит,

Увы, не всякий металл».

«Мы благодарны, — ответил Король,

Мы не забудем услуг…»

«Для вас мы слуги? — спросил человек,

Ответь мне, эльфийский друг!

Наемник хорош, коль надо искать

Добычу и где-то там…

Когда он рядом, собаке и то

Больший почет воздан!

Вам заплатили! И мы дрались!

Так что же хотите вы?

Еще одной платы? Ну что ж, вот вам!

Мы не настолько скупы!»

Тогда улыбнулся солдат-человек,

С усмешкой он эльфу сказал:

«Не надо платы. Мы все возьмем.

Золото — мягкий металл».

(Стихи Вячеслава Доронина)

Эграсса умел петь, песня лилась тихо и красиво. Слова бежали, когда кипела далекая битва, струны плакали, когда умирал Рука орков, оставляя родичу-эльфу и кровному врагу последний совет.

Г'дал эльфа издал последний жалобный аккорд, и над поляной повисла гнетущая тишина.

— Красивая легенда, — наконец вздохнул Делер.

— Неудивительно, что эльфы не очень-то любят эту песню. Милорд Алистан прав: ваша раса выставлена не в самом лучшем свете, — изрек Мумр.

— Зато орки слишком уж благородны, — с презрительной миной ответила Миралисса.

— «Не в самом лучшем свете…», «слишком благородны…», — протянул Кли-кли. — Это всего лишь глупая песня, на самом деле ничего подобного не было!

— С чего это ты решил, что этого не было? — Делер растянулся на своем походном одеяле и широко зевнул.

— С того, что это всего лишь легенда, Делер. Легенда, в которой нет ни капли правды. Когда в Золотом лесу появились эльфы, никаких разговоров не было. Орки сразу полезли в драку. И уж точно никто друг другу не говорил «друзья».

— Но Элдониэсса был. Он первый и последний Единый Король нашего народа. — Миралисса немножечко остудила воинственный пыл Кли-кли. — Его дети создали Дома эльфов.

— А Аргад жил на восемьсот лет позже и, помнится, едва не дошел до Листвы, вы еле-еле отбросили его армию на самом рубеже Черного леса, хмыкнул гоблин. — А люди на Сиале появились через тысячу семьсот лет после описываемых событий, так что Элдониэсса, Аргад и человек никак не могли встретиться друг с другом. И эльфы отнюдь не такие идиоты, чтобы делать наконечники для стрел из золота. Это не больше чем легенда, треш Миралисса.

— Но признайся, Кли-кли, красивая, — сказал я.

— Красивая, — благосклонно кивнул маленький шут. — А еще очень поучительная.

— Поучительная? Чему же она учит, гоблин? — Алистан Маркауз поворошил палкой костер.

— Тому, что не стоит полагаться и доверять людям, иначе можно потерять свой дом навсегда, — ответил гоблин.

Никто не стал спорить и возражать. На этот раз королевский дурак был абсолютно прав: дай нам волю, и мы перебьем всех врагов, потом друзей, а затем и друг друга.

* * *

Ночью ко мне вновь пришли кошмары, и в какой-то момент, когда мешанина снов переполнила голову, я открыл глаза. Уже наступило утро, но все еще спали, если не считать Фонарщика. Халлас и Делер дрыхли, переложив свои обязанности на плечи безотказного Мумра. Заметив, что я проснулся, воин молча кивнул. Я немного полежал, удивляясь тому, что Миралисса не торопится вставать сама и будить других. Эльфийка решила дать отдых отряду перед последним рывком к Храд Спайну? Вполне вероятно.