Не будет никакой командирской карьеры без членства в партии. Не более того. Мне вообще насрать было на весь этот военно-политический, коммунистический маразм. Кстати, а почему ты не вступила в КПСС?

— В институте не сильно наседали, а на службе говорили, что сразу примут, как только проявлю себя в НИИ. Это типа очередная ступенька, поощрение у них было. Я тогда многого не понимала. Не успела вступить. Слава богу! Хоть тут совесть чиста оказалась, хоть и совершенно случайно.

Потом я подробно рассказал жене о том, как попал в ГРУ. Рассказ плавно перетёк к обсуждению нашего взаимодействия и разработке собственной системы сигналов и сообщений. Я верил Вильте, понимал, что она проделала огромную внутреннюю работу над собой, чтобы преодолеть себя, понимал, что это очень тяжело и что это сделано не только ради детей, но и ради меня.

Кроме того, в голове крутилась рекомендация психологов о том, что надо уметь прощать. О том, что иметь любовницу (любовника) — это неприемлемо, это предательство. Просто потрахаться — это не предательство вроде бы. В своё время меня это шокировало. Я не соглашался! Душа протестовала. Осмысливал, думал и в итоге… согласился. Принял такое объяснение, спасительное для меня и моих детишек.

Рассказал жене, что у меня есть своя небольшая сеть агентов и помощников, но без каких-либо подробностей. Уточнил, что стараюсь всех использовать «втёмную». Узнал, что моя жена работает одна, без всякой помощи. Измучилась от страхов и сомнений. Теперь ей будет легче. А мне?

Вильте очень умная, её голова — это большой плюс. Но в целом вся эта ситуация больше обуза. Я уже привык работать один, в полном окружении. И всё-таки был осадочек… Был.

Не нравилось мне её прошлое в КГБ. Всё понимал, но их я просто ненавидел, презирал. Давало о себе знать моё венгерское происшествие. Оно оставило на всю жизнь впечатление об их тупом, тупорылом, людоедском и примитивном мышлении. Быдлядское отношение к людям, террор офицеров и лояльное отношение ко всем видам воровства прапорщиков-тыловиков.

А ведь моя жена служила именно в армейской контрразведке, то есть в структуре тех самых особистов, которых я ненавижу всей своей душой, всей своей командирской в прошлом натурой и офицерским воспитанием. Хотя вроде бы Вильте делала правильное дело — ловила шпионов у нас в армии, в нашей бывшей стране. Вообще-то я это уважаю и думаю, что она этим политическим маразмом не занималась. Думаю, что это совершенно не её. Тем более, в НИИ, на своей территории, особистам наверняка не давали особенно развернуться: ловите шпионов и не надо подсматривать, кто и с кем целуется и что за столом говорит.

Глава 3

К моменту моего приезда полным ходом шла подготовка к выполнению контракта с мэрией об оснащении города видеонаблюдением, в интересах департамента городской полиции. Нам предстоял огромный фронт работ.

Наконец тендер объявили закрытым, мы в нём победили. Состоялось торжественное подписание контракта, с фуршетом.

Я был в самом центре всех дел. Упускать такую возможность было бы непростительно. Кроме того, Ричард открыто сообщил генеральному менеджеру, что я буду контролировать всё и везде, в полном объёме. На фоне этих грандиозных дел я отложил служебные вопросы: не было времени.

В один из дней Майк попросил меня приехать и поговорить. Пошли в бар. Я ждал от него каких-то неприятностей, сложных разговоров. Между тем дело оказалось хоть и чрезвычайно для него секретным, но не опасным. Майк прямо и с нажимом попросил устроить своего сына в фирму моей жены. Тот через несколько месяцев заканчивал обучение.

Майк конечно же знал, что моя жена в этой фирме генеральный менеджер, кроме того, прекрасный специалист и на отличном счету у акционеров. Да и сама фирма в тот момент бурно развивалась, а её деловая репутация устойчиво росла. Туда приходили работать перспективные люди, которые знали, что фирма обеспечена заказами от технологических гигантов на годы вперёд.

Отказывать Майку нельзя. Но я взял время обдумать. Он отнёсся к этому с пониманием.

По приезду домой передал Вильте наш разговор с Майком и удивился тому, что она меня успокоила. Я знал, что моя жена нетерпима к устройству «по знакомству», как это было принято в СССР. Но она лишь недобро усмехнулась и сказала:

— Предупреди папашу, чтобы не сетовал потом. Этот мальчик будет у меня летать без всяких скидок и поблажек. Но или научу работать, или сам сбежит — и пусть не обижается. Пусть Майк даст ему мой личный телефон. Буду ждать звонок, договоримся об интервью.

Через пару недель сын Майка был трудоустроен. Теперь он мне должен, что очень хорошо. Самое главное, что Майк это отлично понимает и ему не надо напоминать существующую систему координат. Никуда он не денется.

Тем временем у меня по нарастающей развивался пока что скрытый конфликт с генеральным менеджером по имени Кейси.

На объектах наших работ я не был гостем. Я был в самой гуще. Инженеры и монтажники постоянно жаловались на то, что снабжение всегда запаздывает или в лучшем случае работает с колёс. Ежедневные вынужденные простои на различных местах работ. Я полностью владел ситуацией.

Генеральный менеджер просила меня не торопиться докладывать о проблемах Ричарду. Действительно пыталась сама всё решить. Я не понимал, почему так выходило.

Собирал совещания с одними, с другими. Иной раз ругал уже в открытую. Не получалось наладить хорошую и системную работу. Но и Ричарду не докладывал. Однако ситуация складывалась такая, что за несвоевременный доклад мог пострадать и я. Также возникала угроза сорвать подписание промежуточных актов на приём работ и оборудования в одном из самых проблемных для полиции районов. Это был первый этап контракта.

Докладывать Ричарду не хотел, потому что опасался быстрой расправы над генеральным менеджером — увольнения. Ричард в бизнесе был очень агрессивен и нетерпим.

Но её увольнение — это не самое страшное. Я подозревал, что являюсь первым и самым главным кандидатом на её место. И не хотел этого. Да, денег гораздо больше. Но вместе с тем я не сомневался в том, что не справлюсь. Почему? Дело в том, что я не знал и не понимал американское гражданское и предпринимательское право. Разумеется, уже знал, что оно у них особенное, не такое, как в России и в большинстве стран Европейского союза. Знал, что во многом оно основано на судебных прецедентах. В отличие от меня, наш генеральный если и не знала его (она не юрист, разумеется), то хотя бы