Довольно часто приходится слышать: сказал, а потом пожалел, сделал — и пожалел, хотел купить — да денег жалко… Почему люди не делают что хотят, а делают что-то совсем другое, в клинических случаях — то, чего от них ожидают? А потом сожалеют. О сделанном, о сказанном, о том, в чем себе отказали, о не сказанном и не сделанном. Почему бы не делать, что хочется? Ну, конечно, иногда хочется дать чиновнику по башке или придушить горластую бабу в автобусе или магазине, но не об том речь. Почему не делать то, от чего хуже-то не будет, а лучше — может, и будет. И, может статься, не только тому, кто застревает в тягостных раздумьях «делать или не делать».

Так что надо, надо совершать действия, и говорить слова, и делать внезапные покупки, и прыгать на подножки уходящих вагонов, и гордиться собой, не отказавшись от поступков, а совершая их. Не приносить себя в жертву умозрительному долгу или обязанности быть таким, а не другим. И потом не сожалеть о себе, каким мог бы быть, но удержался.

Терпение, безусловно, добродетель. И не только христианская. Однако терпение — не железное, и когда-нибудь оно заканчивается. Иногда оно лопается в неподходящий момент. Например, во время пламенной речи начальника, или в смирной и тихой очереди за детским питанием, или, допустим, на приеме у зубного врача. Да и какой момент подходящий для неконтролируемого взрыва?

Киношка вспомнилась с Майклом Дугласом, у которого лопнуло терпение, и тихий, смирный парень начал вытворять такое, что заставило бы Соловья-разбойника задуматься, не перестарался ли.

Это я к тому, что вот живешь-живешь, никого не трогаешь, а вокруг полно потенциальных маньяков, с необоримой силой в руках и огнем безумия в глазах, готовым вспыхнуть в любой момент. И сам ты такой же, как бомба неизвестной мощности в тротиловом эквиваленте, со сломанным часовым механизмом. А разрушения, которые мы все можем произвести, если взорвемся одновременно, будут равны нескольким Хиросимам на площади в несколько Франций.

Поэтому надо обращаться друг с другом бережно, сильно не встряхивать, не ронять и не поджигать без крайней нужды.

Может, хоть так мы сможем снизить постоянную опасность для мира и человечества.

У всякого есть добрые слова, предназначенные самому себе. Другой раз они настолько хороши, что слышать их от себя так же приятно, как и совершить десяток реальных свершений.

Кроме того, реальные свершения требуют времени и усилий, а комплименты даются легко. До такой степени легко, что возникает соблазн плюнуть на действия и целиком довериться собственным нашептываемым самому себе словам. И все у тебя уже есть. И красивый ты, и умный, и способный, и в виске твоем есть этакий героический очерк.

Создав некоторый дежурный набор слов для самоуспокоения, можно заняться выдумыванием новых парадоксально-остроумных пассажей, действующих в каких-нибудь специальных случаях.

Например, при неудаче с поиском партнерши на долгий зимний вечерок можно завернуть себе самому, что, в сущности, мешает тебе только собственная гипертрофированная эстетическая жилка, коя не терпит малейших отклонений от идеала. Плевать, что никакого идеала в тот момент внезапного одиночества не имелось в виду, а просто хотелось с кем-нибудь противоположного пола разделить бутылку бренди и свинское настроение. Никто же не проверит, верно?

Или, скажем, не догоняешь ты, в чем приход от нового нашумевшего романа, спектакля, фильма, съезда народных депутатов, и с легкостью заявляешь себе, что ты слишком чувствителен к фальши, и поэтому даже не стоит обращать внимание на подобную чепуху, и все лучшее этими актерами, писателями, депутатами создано давно и в другом месте.

Мой сокурсник и однофамилец по имени Вован говаривал, что себя обманывать дешево и сердито, никто не проверит, а примирение с действительностью состоялось.

Он даже не подозревал, насколько был прав, потому что брякнул это безо всякого обдумывания, просто к слову пришлось в беседе под выпивку. Так что надо говорить себе комплименты и обманывать себя. Или, во всяком случае, относиться к словам самоутешения с иронией, поскольку, раз кроме тебя этого никто не слышит, значит, и не может предупредить заранее, что сказанное может оказаться правдой.

Сохранять равновесие очень сложно. Особенно в движении. Поднимаешь ногу и чувствуешь, как трудно удержаться на другой, оставшейся на твердой земле в одиночестве. Мир в глазах начинает стремительно опрокидываться, и надо немедленно поставить ступню куда-нибудь, чтоб увидеть, как его падение замедляется и останавливается. Это ненадолго придает уверенности, и ты повторяешь попытку уже с другой ноги. Картинка повторяется, но ее ожидаешь, и поэтому не очень пугаешься. Вот так, теперь побыстрее. Левая нога вверх, мир падает вправо, на землю ее, мир становится на место, правая нога, мир валится влево, скорей ее вниз, мир выравнивается. На лице напряжение и работа мысли, движения выверенны и легки. Со стороны можно подумать, что ты занят размышлениями и стремительно несешься, не обращая внимания на окружающих и даже пренебрегая ими. Этакий сноб с претензиями. Никто и не подумает, что ты всего-то пробуешь выжить, не упав и не разбившись вдребезги об постоянно качающуюся, зыбкую твердь, и что единственное чувство, владеющее тобой, — ужас такой, возможной ежесекундно, глупой смерти.

Надоело все на свете. Устал. Хочу отдохнуть и расслабиться. Поваляться на травке, подышать кислородом, поесть здоровой пищи. Не спеша.

Полюбоваться восходами и закатами, огнем от костра и камина, листопадом и дымом белых яблонь. И никуда не спешить, ничего не успевать, ни о чем не спохватываться.

Хочется заниматься любовью, не поглядывая на часы, совершать долгие прогулки, не подумывая о скопившихся домашних делах, хочется делать покупки не бегом и прыжками и спать, когда захочется поспать. Забыть про будильник и не держать его в доме.

Телефон еще. На кой леший его изобрели? Для удобства и быстроты связи вроде. Так нет, он меня вылавливает в точности когда я моюсь или не спеша просматриваю журнал в сортире. Я несусь к нему как ужаленный, роняя клочья пены или натягивая штаны, и, как правило, это кто-то ошибся или чего-то продают ненужное мне.

Хочется избавиться от этого непроходящего чувства досады. О несделанном, неуспетом или успетом, но не вовремя. От этого постоянно гложущего чувства утраты возможности, как у бегуна, не вошедшего в призовую тройку.

Хочется побыть одному или хотя бы при не очень большом скоплении народу. Хочется простора и воздуха для дыхания, не омраченного чужим сопением. Воды для плескания и плавания, не замутненной соседским фырканьем, и тишины, тишины хочется, чтоб только травка шевелилась, водичка журчала и птички пели. Даже хрен бы с ними, с птичками, пусть только травка и водичка.