«Для действия против долговременных огневых точек немцы создают из саперов специальные блокировочные отряды. Такой блокировочный отряд составляется из 30–40 человек…

[…]

Если нужно, дымовая подгруппа ставит непосредственно перед долговременной огневой точкой дымовую завесу. Ударная подгруппа проделывает проходы в проволочных заграждениях и пропускает подрывную подгруппу, которая подползает к долговременной огневой точке для разрушения выходящих на поверхность частей сооружения (броня, стволы орудий, пулеметы, вентиляционные отверстия). Через образовавшиеся после взрывов разрушения в амбразурах подрывники забрасывают защитников долговременной огневой точки ручными гранатами. С тыла под прикрытием дымовой завесы подбирается огнеметная подгруппа, которая выжигает входные двери казематов».[7]

Еще одним фактором, обеспечившим немцам успешный прорыв «линии Мажино» (а немалое число ее фортов были именно взяты штурмом), стало использование 88-мм зениток. В ходе штурма форта (точнее «овража», комплекса долговременных сооружений) «Фермон» у Лонгийона 17 июня 1940 г. поддерживавшие 183-ю пд две 88-мм зенитки с дистанции 6 км выпустили 160 снарядов за четыре часа и пробили дыру диаметром около метра в основном артиллерийском сооружении форта. Последние из выпущенных снарядов разрывались уже внутри форта. Хотя именно форт Фермон в итоге выстоял, 88-мм зенитки оказались эффективнее осадной артиллерии, в том числе 305-мм гаубиц.

Более результативным был штурм форта Керфен соединениями немецкой 1-й армии. После трехчасового обстрела 88-мм зенитками, серьезно повредившими форт, в атаку пошли штурмовые группы. Финалом штурма был обстрел из 88-мм зенитки с дистанции всего 100 метров. В итоге гарнизон форта капитулировал. Любопытно отметить, что на этом направлении у немцев вообще отсутствовала сверхтяжелая артиллерия. Дивизии, штурмовавшие линию Мажино в составе XXXV корпуса, располагали лишь 150-мм дивизионными гаубицами. Исследования французских укреплений уже после падения Франции показали, что бронеколпаки с толщиной брони около 300 мм, теоретически неуязвимые для полевой артиллерии и 88-мм пушек, от массированного обстрела все же раскалывались и разрушались, что в итоге вело к потере боеспособности всего сооружения.

В более традиционном стиле при поддержке авиации и тяжелой артиллерии проходил штурм укреплений «линии Мажино» в северном Эльзасе. Здесь 215-я пд атаковала «овражи» 19 июня 1940 г. при поддержке 355-мм и 420-мм орудий, а также пикирующих бомбардировщиков. Однако двухчасовая артиллерийская подготовка и 30-минутный налет Ю-87 не возымели ожидавшегося эффекта. Как отмечалось в истории соединения, «вопреки ожиданиям разрушительный огонь тяжелой артиллерии и пикирующих бомбардировщиков, несмотря на свое устрашающее моральное воздействие, так и не смог вывести из строя бронированные бункеры».[8] Разумеется, некий эффект все же был. В частности, были разрушены линии связи между сооружениями. Но гарнизоны вполне сохраняли боеспособность. В этих условиях именно штурмовые действия пехоты и приданные в последний момент 88-мм зенитки и 20-мм зенитные автоматы стали основными средствами борьбы с французскими долговременными укреплениями. Немецкие пехотинцы поднимались на крыши сооружений и использовали мощные подрывные заряды для подавления сопротивления противника. Как позднее отмечалось в истории соединений, изрешеченный бронеколпак одного из «овражей» в полосе 215-й пд был помещен в учебник как пример эффективного подавления долговременного сооружения противотанковыми пушками. Успех штурмовых групп дивизии обусловил вскрытие того факта, что во время обстрела французы закрывали амбразуры бронезаслонками. Соответственно, это позволяло немцам подбираться ближе к фортам в процессе артподготовки. Прорыв «линии Мажино» стоил 215-й пд всего 31 убитого и 108 раненых.

Накопленный опыт штурма долговременной фортификации никуда не делся и в 1941 г. применялся для прорыва советских укреплений. Зачастую в атаках на советские укрепрайоны участвовали конкретные соединения, уже имевшие опыт прорыва «линии Мажино» в той или иной форме. Это были, например, 257-я и 75-я пехотные дивизии. Опыт использования 88-мм зениток уже по результатам осмотра захваченных сооружений был правильно оценен, и 22 июня как средство борьбы с ДОТами уверенно направляли 88-мм зенитки. Кроме того, подоспели разрабатывавшиеся изначально для сокрушения «линии Мажино» 600-мм мортиры «Карл».

Удары по аэродромам. Одним из излюбленных методов люфтваффе в борьбе с авиацией противника являлось ее уничтожение на аэродромах. Причем нельзя сказать, что аэродромы обязательно должны были «спать». Участие «Легиона Кондор» в гражданской войне в Испании дало немцам бесценный опыт и стало своего рода полигоном для отработки тактики и стратегии такой борьбы. В ночь на 2 октября 1936 г. 2 принадлежавших франкистам бомбардировщика Ю-52 бомбили республиканский аэродром Хетафе. На нем выстроились в линию 9 самолетов, составлявшие основу республиканской авиации на мадридском направлении. Они были уничтожены одним ударом. В дальнейшем немцы непрерывно оттачивали в Испании тактику удара по аэродромам. Так, на Северном фронте в 1936–1937 гг., где активно действовал «Легион Кондор», из 62 потерянных республиканцами И-15 и И-16 около трети (18 машин) было уничтожено на аэродроме бомбардировкой противника. Поэтому было бы большой ошибкой считать германский план уничтожения ВВС Красной Армии на аэродромах чем-то новым и из ряда вон выходящим в практике люфтваффе.

Исхлестанный снарядами 88-мм пушек бронеколпак «Линии Мажино». Через год теми же методами будут штурмоваться советские ДОТы на новой границе.

Следует отметить, что немецкий опыт в ударах по аэродромам на Западе в кампании 1940 г. часто неправильно оценивается, если не сказать сильнее – абсолютно неверно интерпретируется. Несмотря на то что к началу немецкого наступления 10 мая 1940 г. боевые действия длились уже много месяцев, эффект от ударов все равно оказался впечатляющим. Статистика потерь ВВС противников Германии на Западе показана в таблице.

Таблица. Безвозвратные потери авиации союзников 10 мая 1940 г..[9]

Немцы осматривают сгоревший на летном поле французский истребитель MS.406.

Конечно, наиболее эффективными оказались авиаудары по аэродромам остававшейся до 10 мая 1940 г. нейтральной Бельгии. Причем хотелось бы отметить, что дело не ограничилось одним смертоносным налетом в утренние часы. Бельгийская эскадрилья 3/II/2 в 5.30 потеряла три «Фиата» CR.42 в ангаре на аэродроме Нивель (в том же ангаре сгорели еще 4 бомбардировщика Фейри «Бэттл»). Боеспособные самолеты из Нивеля были перегнаны на площадку у Брюстема. В 14.40, после доразведки, аэродром атаковали с бреющего истребители Ме-109, а в 15.25 за ними последовали пикировщики Ю-87 из I/StG2. Было потеряно сразу 14 «Фиатов», все безвозвратно.[10] Эскадрилья перестала существовать, потеряв 14 из 15 своих самолетов. Всего же бельгийцы потеряли 86 машин, т. е. более половины довоенной численности своих ВВС. Голландцам «повезло» больше – их аэродромы немцы берегли для высадки десантов. Однако те аэродромы, которые не имели перспектив для посадки десантов, получили полную дозу авиаударов. Так, на аэродроме Берген эскадрилья новых двухмоторных истребителей Фоккер G.I в 5.20 утра была буквально разгромлена: 12 из 14 самолетов были уничтожены или серьезно повреждены и впоследствии брошены.[11] Аэродром Де Коой выдержал три атаки люфтваффе – в 7.50, в 8.40 и в 12.00. Шесть базировавшихся на этом аэродроме «Фоккеров» D.XXI эскадрильи 1-II-1 были повреждены еще утром (четыре позднее восстановлены), три сожжены в 12.00.[12] Только усилия механиков позволили избежать больших потерь и списания поврежденных самолетов (в том числе в воздушном бою при отражении налета).