— Конечно.

— За те десять-пятнадцать минут, что я разговаривал с Кириллом, никто этого не делал.

— Но вы ведь не могли видеть окна со всех сторон дома!

— Да, мы с Кириллом стояли с торца здания. Наташа Шевцова, как я вам уже говорил, сидела около подъезда. Она утверждает, что после Ксении туда зашла только Лидия Степановна из первой квартиры, но никто дома не покидал ни через подъезд, ни иным способом. Остается та сторона, что выходит на трамвайные пути, — Демидов махнул рукой в сторону окна, — но там Семен Федотович из второго подъезда ремонтировал машину, и если бы кто-нибудь прыгнул со второго или третьего этажа, он бы это заметил. А на первом все окна в металлических решетках, — повторил Демидов. — Значит, убийца остался в доме.

— Алексей, я не обратила внимания на то, как располагаются в вашем доме лоджии, они ведь только с одной стороны дома, да?

— Да, во двор выходят балконы, а на улицу — лоджии.

— Знаете, мне доводилось бывать в панельных девятиэтажках, где длинные смежные лоджии проходят вдоль четырех квартир двух подъездов. Они разделяются лишь легкими фанерными перегородками…

— Нет, у нас не такая планировка, здесь через лоджию не попадешь к соседям из другого подъезда. Вы возьмите план, посмотрите!

— Зачем же мне план? — Я повернулась к окну и привстала.

— А хотите, выйдите на лоджию! — Алексей вскочил с дивана и распахнул дверь. — Простите, что предложил вам план, когда можно выйти на лоджию. Смешно, правда?

Я улыбнулась и поднялась с кресла.

Лоджия была застеклена, но одна рама оказалась открытой настежь, поэтому я наклонилась и выглянула наружу. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять — перелезть отсюда можно куда угодно, но вряд ли среди белого дня это осталось бы незамеченным, потому что в момент убийства кто-то ремонтировал под окнами машину. К тому же прямо напротив дома была трамвайная остановка, на которой постоянно толпится народ, и «альпинист» не мог не привлечь к себе внимания. «Если преступник решил таким образом „делать ноги“, то он очень рисковал обратить на себя любопытные взоры, — подумала я, закурив. — Пожалуй, Демидов прав — убийца остался в подъезде, и, чтобы его вычислить, нужно понять мотив, который им двигал. Если это чистый грабеж, то почему, кроме цепочки, он не взял другие драгоценности и деньги? Что-то спугнуло? Вполне возможно. Еще в лифтах насилуют, но, как правило, насильники действуют не в своих домах».

— Ну что, убедились в том, что вылезти отсюда невозможно? — Алексей прервал мои размышления. — Видите, насколько вперед выступает боковая стенка лоджии по сравнению с основной стеной дома? Потом отливы на наших окнах такие маленькие. Вот сейчас дома строят, там совсем другие отливы…

— Да, Алексей, вы меня, пожалуй, убедили. Скорее всего, преступник остался в доме.

— Но на все сто процентов вы все-таки не уверены?

— Где-то на девяносто, — сказала я, потушив сигарету, после чего выбросила окурок на улицу. — Вероятно, преступник остался в замкнутом пространстве вашего подъезда. Но вы сказали, что на ваш крик у лифта появились какие-то люди. Может быть, преступник воспользовался моментом замешательства и незаметно вышел? Если это жилец, то на него просто могли не обратить внимания.

— Это исключено. Кирилл бывший пограничник, он следил за дверью — первой Наташа забежала, потом Лидия Степановна из квартиры вышла, ее муж выехал на кресле-каталке. Он-то и вызвал милицию по радиотелефону.

— Расскажите мне, пожалуйста, как действовала оперативная группа.

— В каком смысле?

— В смысле поквартирного обхода. Может быть, где-то не открыли дверь, и потому опера побывали не во всех квартирах.

— Вообще-то, обо всем подробно я там написал: в каких квартирах побывали ребята из угрозыска, а в каких нет. Могу добавить только то, что милиция приехала с собакой, с немецкой овчаркой, но она не взяла след. Оказалось, что при входе в подъезд красный молотый перец был рассыпан, она сразу же потеряла нюх, совершенно перестала слушаться хозяина, и ее обратно в машину посадили. Ну что еще сказать, — Алексей развел руками. — Конечно, милиция побывала не во всех квартирах. В некоторых просто-напросто никто не живет. Но ведь там никого и не могло быть, правда?

— Это как сказать. Проверить бы не мешало.

— Ксению убили примерно в половине четвертого, а милиция здесь до позднего вечера была. Сначала обошли те квартиры, в которых кто-то был, а потом ждали, когда остальные жильцы с работы вернутся. Заходили к ним и проверяли — нет ли там кого еще? Во все шкафы заглядывали, на лоджии и балконы выходили…

Такого конкретного ответа от Демидова я не ожидала, поэтому спросила:

— Вы что же с ними ходили по всем квартирам?

— Нет, но здесь они тоже с пристрастием каждый угол проверяли, будто убийца мог спрятаться в нашей квартире. Это просто абсурд какой-то! Потом соседи о многих деталях мне рассказали… На поминках только об этом и говорили.

— Понятно. Значит, кроме наркоманов никто у сотрудников милиции подозрения не вызвал?

— Наверное, нет. Посторонних мало тут было. Я обо всех там написал, — Алексей показал на свои распечатки, упорно настаивая на том, чтобы я занялась изучением его материалов, но у меня было к нему еще много других вопросов.

— Да, я обязательно самым пристальным образом изучу весь этот список, но меня интересуют и другие аспекты.

— Какие? — Демидов посмотрел на меня с готовностью ответить на любой вопрос. — Спрашивайте.

— Вы давно в этом доме живете?

— С восемьдесят девятого года. Как его сдали, так мы и заселились. Этот дом биохимический завод строил для своих работников. Квартиры небольшие, но жилье получили все нуждающиеся. Мой отец на заводе инженером работал. Сначала здесь только заводские жили, а потом потихоньку менять да продавать квартиры стали… Полежаевы как раз из новеньких — примерно год назад вселились, так с тех пор и начались пьянки в подъезде. Сидят на ступеньках, в карты играют, анекдоты травят… Наши активисты на них участковому не раз жаловались, только все без толку.

— А Ксения случайно не из активистов была?

— Ну что вы! — замахал руками Демидов. — Такими делами пенсионеры занимаются, а нам не до этого — с утра пораньше ушли на работу, вечером пришли.

— А где Ксения работала?

— В пенсионном фонде Октябрьского района, инспектором.

— Скажите, а ваш сын Артем с Полежаевым и его компанией общается?

— Нет, что вы! Ему только четырнадцать, а тем около двадцати. Артем у нас мальчик серьезный, плаванием занимается. Вам показать его дипломы и награды?

— Не сейчас. Скажите, а не было ли у вашей жены или у вас лично конфликта с кем-нибудь из соседей?

— Нет, Ксения жила в согласии со всем миром, — Демидов встретился с моим скептическим взглядом и поправился: — Пусть не со всем миром, а только с той его частью, которая ее окружала. Знаете, Ксении не нравилось привлекать к себе внимание, она была очень скромной. Переходить кому-то дорогу было не в ее характере.