Бред откровенный, ведь её здесь нет. Девушка пропала в городе. Или на гаков нарвалась и не сумела убежать, или охотники за головами перехватили, или что-то ещё помешало вернуться.

Она поверила Грешнику, но у неё ничего не вышло.

Это всё.

Конец.

До испытания алтаря воскрешения последние минуты отсчитываются. И сам умрёт, и Шкаф с Краской, скорее всего, не выживут. Без него их шансы стремятся к нулю.

Сами выбрали такую судьбу. Досада гложет за то, что в город отправилась самая слабая, неприспособленная для опасных задач. Ведь у Краски реально был шанс, она будто создана, чтобы такими делами заниматься. В ней и воля просматривается, и прекрасная физическая подготовка. Доберись она до детоксикаторов, и Грешник смог бы вытащить отсюда всю троицу. Приподнял бы им уровни и прочие параметры, обеспечил навыками, сопроводил до границы яруса.

Может он и не самый лучший человек, но и не моральный урод, себя не уважающий.

Раз уж сказал, что поможет, значит поможет.

Вот только кто бы ему помог…

Смерть не пришла, зато пришёл очередной период частичного прояснения сознания. Это когда оно всё ещё замутнённое, но можно не сомневаться, что вокруг тебя реальность, а не навеянные бредом воспалённого мозга образы.

Над Грешником сидела Рыська. И сидела не без дела, она меняла ему на голове нагревшуюся мокрую тряпку на прохладную. Девушка выглядела грязнее прежнего, лоб её пересекала наискось свежая царапина, но в целом она выглядела неплохо.

Грешник попытался что-то сказать, но ни язык, ни губы не слушались.

Заметив его усилия, Рыська прижала палец ко рту:

– Тише. Лежи спокойно. Всё нормально, я принесла твоё зелёное лекарство. Ты его глотать не хотел, но с водой оно как-то прошло. Хочешь ещё воды?

Грешник только и смог, что моргнуть в ответ.

А когда вода полилась в рот, закашлялся и снова отключился.

В сознание он пришёл уже на закате. И ощутил себя при этом не сказать, что здоровым, но и не калекой.

Не веря в происходящее, чуть приподнялся, затем уже увереннее встал на колено, замер так на несколько секунд и, наконец, выпрямился, устойчиво удерживаясь на ногах.

Рыська, лежавшая невдалеке на груде сорванных веток в позе побитой собачки, подскочила, уставилась изумлённо и растерянным голосом задала риторический вопрос:

– Тебе что, лучше стало?!

Грешник кивнул и, покачнувшись, ответил неуверенно:

– Да я себя чувствую, как олимпийский чемпион.

– Разве что по шахматам, – резонно констатировала девушка.

– Нет, я реально чемпион. Я ведь не умер, это достижение.

Ну да, для человека, тело которого неполные сутки назад увесистая пуля пронзила от плеча до живота, он выглядит фантастически.

Ему сейчас в морге полагается лежать, а он поднялся на ноги без посторонней помощи.

Осторожно, пытаясь не потревожить лишний раз левое плечо, начал расстёгивать бронежилет и понял, что рана почти себя не проявляет. Ощущается незначительная скованность, но нет ни боли, ни тошнотворного ощущения трущихся друг о дружку обломков костей.

– Ты что делаешь? – спросила Рыська.

– Посмотри, пожалуйста, что у меня с плечом, – попросил Грешник.

– Я его замотала бинтами. Набрала их в аптеке, по пути. Извини, замотала плохо. Как смогла. Место неудобное. Хорошо, что бронежилет расстёгивается хорошо. Ты очень тяжёлый, одной мне его не стащить.

– Хочется размотать назад. Интересно, что там. Я бы и сам, но надо глаза вывихнуть, чтобы осмотреть. Поможешь?

Девушка кивнула и молча выполнила просьбу. В конце чуть скривилась, готовясь к неприятному зрелищу, но когда отмотала последний виток, уставилась недоумённо и сказала:

– Это как?

– Я не понял, ты о чём? – уточнил Грешник.

– Извини, но у тебя в плече была уродливая дырка, а теперь она полностью закрылась. Рана больше на свежий шрам похожа. И ещё тут какая-то железка к бинту присохла.

– Покажи-ка мне эту железку.

Повертев в руках деформированную до неузнаваемости оболочку пули, непонятным образом через брюшную полость, грудь и плечо добравшуюся до входного отверстия, Грешник спросил:

– Вода осталась?

– Конечно. Я по пути ещё одну бутылку в магазине взяла. Больше не смогла, рюкзаки тащила, тяжело сразу два нести.

– Я же говорил, лекарство в первом. Могла не ходить за вторым.

– Ну да, говорил. Но ты тогда говорил странно. Почти бредил. Мог перепутать. Да и зачем второй там оставлять? Раз уж пошла, надо всё забирать.

– Да, разумно, – признал Грешник. – Смой, пожалуйста, кровь. Посмотри хорошенечко, как выглядит рана.

Место действительно неудобное. Пуля будто из уха вывалилась, упав на плечо не посредине, а в том месте, где оно примыкает к шее. Даже косоглазый ничего не рассмотрит, требуется помощь со стороны.

– Да, рана странная, – задумчиво-отстранённо протянула Рыська. – Тебя когда ранили?

– Вчера вечером.

– А она выглядит так, будто это случилось месяц назад.

– Реально месяц? – изумился Грешник.

– Ну, извини… может и не месяц, но недели две точно прошло. Она совсем закрылась, заросла. Крови свежей нет, зарубцевалась.

Грешник осторожно наклонился, так же неспешно покрутил корпусом. Неприятных ощущений в утробе при этом не возникло. Может он и не на пике физической формы, но внутренности в порядке.

Восстановились всего лишь за один день после, скорее всего, смертельного ранения? Получается – так.

Да уж, занятная здесь медицина…

– Даже не знаю, как благодарить, – сказал Грешник. – Без тебя я бы не выкарабкался.

– Не за что. Я должна была это сделать.

– Ты ничего у меня не занимала, чтобы задолжать. А… понял. Ты, наверное, это к тому сказала, что я вас из загона выпустил. Да?

– Из какого загона?

– В котором вас держали.

– Никто нас нигде не держал. Забыл, да? Нас привезли на ту стройку, о которой ты говорил. Поэтому я её запомнила. Мы тогда первый раз встретились. Ты там начал всех расстреливать из лука, а потом нас освободил. И мы оттуда уехали.

– Так это были вы?! – дошло, наконец, до Грешника. – Я тогда никого не разглядывал, всё очень быстро случилось.

– Ну да, мы, – подтвердила Рыська. – И ещё несколько человек с нами было. Ты что, правда нас не помнишь?

– А я-то всё голову ломал, как же вы так быстро в лесу оказались? Ведь если из загона ушли, как смогли меня опередить? Непонятно. Так вот, оказывается, в чём дело…