Как же меня бесил ее страх! Что она там себе надумала? Что зона превратила меня в зверя, и я теперь наброшусь на нее, как шакал на кость? Так я чужими объедками не питаюсь. Даже такими, на миллион долларов, как София. Перед глазами всплыла картинка – она с каким-то мужиком в машине.

- Нет. Не приючу. Ты же понимаешь, что между нами все кончено… Правда?

- О да, принцесса. Я не дурак. Знаешь только, что интересно?

- Что? – она сглотнула. Я проследил, как комок прокатился вниз по ее горлу. С трудом подавляя в себе желание попробовать на вкус ее кожу. Такая ли она сладкая, как мне запомнилось? Теперь, когда Соня стояла так близко, искушение было чудовищным. У меня все внутри сводило от желания повторить то, что мы однажды начали…

- Как быстро ты утешилась?

- Ч-что?

- Как быстро пустила к себе в койку другого? Этого сексгиганта, с которым ты обжималась в машине. Или перед ним были еще?

Когда на тебя открыли охоту? До того, как ее открыли на меня? После?

- Знаешь что, Алекс? Мне жаль, что с тобой такое случилось, но это не дает тебе права вести себя со мной как мудак.

Она была права. И неправа одновременно. Нет, моему поведению действительно не было оправдания, но… как насчет нее? Почему она так быстро поверила в самое худшее? Теперь, когда я выяснил правду, именно этот вопрос вышел на первый план. Забей она тревогу, подключи своего отца, семейные связи… мое дело даже до суда не дошло бы! Она могла спасти меня. Если бы только чуть напряглась. И не поверила Сереге так безоглядно.

- Твоя правда! – просипел я. – А мне и впрямь пора. Рад был повидаться… София.

- Я тоже. Но не могу сказать, что хотела бы повторить.

- Не бойся, принцесса. Я тебя больше не побеспокою.

Я сунул ноги в кеды, взял куртку. Наверное, нужно было купить нормальную одежду, но я никак не мог заставить себя сунуться в толпу торгового центра. Может быть, потом, когда хоть немного привыкну…

До дома, тесной бабкиной однушки, дошел пешком. Тоже потому, что метро пока не мой вариант. Шел долго, не чувствуя ног от холода. Открыл дверь своим ключом. Разулся. Не снимая куртки, поставил на плиту чайник и одеревеневшими от мороза пальцами насыпал в чашку несколько ложек растворимой кофейной бурды. Нужно было немного согреться, прежде чем вновь садиться за компьютер. Потому как прямо сейчас я бы не смог работать – пальцы почти не гнулись. Чайник вскипел. Я плеснул кипятка. И так, с чашкой, пошел обходить свои владения. А то до этого времени осмотреться возможности не было.

Квартира пребывала в полнейшем запустении. Хотя я, с барского плеча, как только начал более-менее зарабатывать, и сделал здесь евроремонт. Сейчас это все смотрелось убого и ужасно безвкусно. Может, потому что бабушка делала все на свой вкус, а он у нее был своеобразным. Одни только обои в цветах чего стоили, и помпезные деревянные рамки с фотографиями на стенах... Я подошел к первой. На ней были запечатлены родители. У теплохода, на каком-то курорте. Чуть дальше я сам на руках у отца. Завернутый в одеяло и перемотанный бантом. Фото было черно-белым. Но я-то знал, что бант голубой. Потому как этот бант в семье считался реликвией и хранился в деревянной шкатулке, похожей на те, что делали зэки на зоне.

Родители погибли, когда я уже переехал в Америку. Разбились на трассе, угодив под движущийся навстречу КамАЗ. Говорили, отец уснул, после бессонной ночи…

На еще одной фотографии запечатлено застолье. Фотограф застал собравшихся врасплох, и оттого картинка казалась живой и подвижной. Я отпил кофе. Сделал еще шаг, разглядывая, вспоминая. Прошелся взглядом по собственной фотке, сделанной, кажется, еще в детском саду. Раз… И еще раз. Пока не понимая толком, что меня в ней так сильно смутило. А потом дошло. Чашка выпала из рук. Упала на пол. И белый свет померк. 

(1) Кремниевой долине с этим была беда – речь о соотношении мужского населения Кремниевой долины к женскому. По некоторым данным это где-то семьдесят к тридцати.

(2) Стартап – это тип бизнеса, направленный на получение дохода путем реализации принципиально новой идеи.

(3) Фриско – сокращение от Сан-Франциско

София

Он захлопнул за собой дверь с тихим щелчком. А я подбежала к ней и… хотела открыть, непонятно, зачем, выскочить следом, но в последний момент сдержалась. Прижалась лбом к гладкому отполированному дереву. Распластала ладони. Грохот сердца в ушах был ненормально сильным. Он перекрывал собой все другие звуки. Я потому и не сразу поняла, что вою… Безобразно. Как бабка-плакальщица у свежей могилы.

Звук резко оборвался. Улетел куда-то под потолок. Зазвенел в хрустальных подвесках люстры. В ушах шумело, будто я с головой ушла под воду. И легкие жгло. Я с хрипом втянула воздух и стояла так, хватая ртом кислород, пока в глубине квартиры не зазвонил телефон. Резкий звук несколько привел меня в чувство.

- Да! Что-то случилось?

- Почему сразу случилось? – удивилась моя мачеха на том конце связи. – Все хорошо. Этель спит без задних ног. Я звоню узнать, как ты добралась.

- Нормально. На выезде пробки, а на въезд – пока ничего. Доехали быстро.

В динамике что-то затрещало, а потом до меня будто издалека донесся Лилькин обеспокоенный голос:

- Нет-нет, Ян, пожалуйста. Это не игрушка! Не надо так делать. Оставь свой… эм… свое… достоинство в покое! Надень трусы, я что тебе говорю, маленький изверг!

- Надеюсь, ты это не папе? – съязвила я.

- София! – рассмеялась в ответ Лилька. Счастливая… любимая Лилька! Я так ей завидовала. Ругала себя, а все равно завидовала. Тому, как у них все с папкой складывается. Тому, как она на него смотрит, а он – на неё. Так, что я себя в их мире невольно начинала чувствовать лишней. Я завидовала их любви. Такой, какой я не знала, а потому, глупая, очень долго верила, будто ее и нет. С этой уверенностью я бабочкой порхала по жизни… А вот когда Лилька с отцом сошлись… когда я увидела их чувства во всей своей силе и мощи, все изменилось враз. И где-то там, в глубине души, притаилась обида на то, что любовь дана кому-то другому, пусть даже самого близкому… но не мне. Нет, я была за них искренне рада! Но… мне самой невыносимо… болезненно остро хотелось того же.

- Ну, а что? – через силу усмехнулась я.

- Если ты так хочешь это знать, твой отец большой изверг.

- Нет! Ну, нет… Лиля! Ты ведь не в этом смысле, да?

- Боже, какая ты пошлячка, Сонька! Фу! – Лилька сделала вид, что ее вырвало. Я захохотала. На этот раз искренне. Мне так нравилось ее дразнить. Это напоминало мне о детстве и о том, что нам всего по двадцать семь! Хоть порой я и чувствовала себя древней видевшей все старухой.

- Я завтра прям с утра приеду, – отсмеявшись, резко сменила тему. – Может, даже останусь на несколько дней, погостить. Что-то мне совсем не нравится в городе. Не выгоните?