Если надо, полы буду мыть. Меня работой не напугать! Первым же делом направляюсь к старенькому ветхому шкафу и принимаюсь рыться в нем в поисках черного платья. Единственная приличная вещь в моем гардеробе – опять же, подарок Екатерины Ивановны.

P.S. Девочки, как вам наш Дмитрий Волков? (напоминаю, с визуалами героев можно ознакомиться в моем самом последнем блоге) Как думает, какое впечатление на него произвела хрупкая красота и беззащитность Алены? Кажется он уже сражен, только вот мы -то знаем, что не все так просто будет, как хотелось бы:) Девочки, не забывайте добавлять в библиатеку, чтобы приходило уведомление.

Глава 3 от 13. 07

Глава 3 от 13. 07

Алена

— Как же так?!

Недовольно прикусив губу, пытаюсь натянуть повыше черное коктейльное платье средней длины, неожиданно ставшее таким тесным в груди.

– Не понимаю, - шепчу раздосадовано, дергая настойчиво ни в чем не повинный стрейч-материал. Приятная на ощупь ткань совсем не хочет подчиняться моим манипуляциям. - Что еще за напасть? – удивляюсь, прекращая попытки справиться с лифом и без труда застегиваю сбоку на талии скрытую темную молнию. – Оно же полгода назад было таким просторным!

Неужели село?! Брови съезжаются на переносице от неприятного предположения. Но уже спустя секунду, прекращаю дергать вырез, когда внезапно доходит – Нет, не оно… я изменилась.

Словно в подтверждение мыслей, в голове воспроизводится разговор из не такого уж и далекого прошлого. Он звучит, словно старая виниловая пластинка.

- Надо же, а Аленка-то твоя как оформилась! – восклицает знакомая отца, — вот же совсем недавно с двумя косичками и коленками разбитыми бегала, а сейчас, глянь, прямо невеста на выданье, - удивленно продолжает продавщица из пекарни. Даже светлые, обесцвеченные почти до бела волосы Натальи, так похожие на пружинки, упруго подпрыгивают, когда приятной полноты женщина всплескивает руками. Она пристально разглядывает мою осиную талию и неожиданно пышную для столь хрупкой конституции грудь.

Вытерев руки о белоснежный накрахмаленный фартук, с долей завести произносит:

– Красиво, - Наталья принимается выкладывать с противня горячие румяные творожники, продолжая трещать без умолку. - Эх, если бы молодость знала, а старость могла!

Дядя что-то ворчит, пытаясь выловить непослушными пальцами мелочь в кармане черных спортивных штанов. Его, похоже, нисколько не заботит пустая бабская болтовня. Дядю Олега заботят куда более насущные проблемы, а именно – похмелье. Загорелые руки заметно трясутся, после вчерашнего вечернего похода в «Наливайку». Серо-землистый цвет лица такой неприятный, что непроизвольно чувствую отвращение. А тяжелый запах спиртовых паров и давно не мытого тела и вовсе заставляет отойти подальше от родственника.

Никогда не понимала, зачем убивать свое здоровье в угоду «зеленому змею»? Разве это жизнь?

Наталья подмигивает дяде Олегу и, уперев руки в крутые округлые бока, нахально заливается хриплым грудным смехом:

– Олежка, как пить дать, скоро будешь метлой женихов по двору гонять. Такая клубничка сладкая растет. Сорвут и глазом моргнуть не успеешь, - женщина подмигивает, продолжая смеяться.

Меня будто крутым кипятком обдает с ног до головы. Не привыкла я, чужды мне такие разговоры. Смущено прячу глаза и краснею, ощущаю себя как никогда не в своей тарелке. Вот бы взять да под землю провалиться!

Дядя делает большой жадный глоток из жестяной банки, а затем медленно не торопясь утирает рот рукавом мятой клетчатой рубашки. Он переводит взгляд с продавщицы местного магазинчика на меня и, с минуту помолчав, неожиданно жёстко чеканит, испытывающе буравя холодом мутных голубых глаз:

— Принесешь в подоле - удавлю.

Дергаюсь, как от хлесткой пощечины. Звучит будто обещание. От страха аж в дрожь бросает. Хотя, зачем переживать? Со мной никогда такого не случится… никогда!

Вздрагиваю от омерзительных воспоминаний, непроизвольно передергивая обнажёнными плечами. Слава Богу, я больше никогда не увижу этого человека, который по злому року судьбы является моим кровным родственником. До сих пор не понимаю, почему он решил стать моим опекуном.

Государство дает не такие уж и большие деньги, чтобы терпеть нелюбимую племянницу в доме. Откидываю безжалостно размышления прочь. Все, чего я хочу – это забыть все, как дурной сон. Усмехаюсь, неожиданно понимая, что даже тесный лиф платья, уже не кажется такой уж существенной проблемой. И правда, все познается в сравнении. Меня будоражит и пьянит ощущение скорой свободы.

Ступая босыми ногами по скрипучему деревянному полу, окрашенному темно-коричневой краской, прохожу на кухню, чтобы опустошить свой тайник. Отодвинув плитку, вынимаю на свет небольшой ситцевый белый платочек. Он сложен в несколько раз. В нем то, что поможет мне начать новую, свободную жизнь. Развернув ткань машинально пересчитываю голубые купюры.

Каждая номиналом в тысячу рублей.

Не абы какие деньги, но на съем скромной комнаты в спальном районе Анапы вполне хватит. Главное, найти работу, а там все приложится. Обувшись, прячу деньги в лиф платья. Придется пешком пройти пличное расстояние до остановки, но другого выхода нет.

Рука тянется к резинке в волосах, и я принимаюсь расплетать туго заплетенную косу. Волосы серебристым каскадом рассыпаются по плечам до самых бедер, но, передумав, делаю низкий хвостик. Не хочется привлекать внимание. Все-таки, в Варваровке почти все знают друг друга в лицо. Подхватив небольшой рюкзачок с нехитрыми пожитками, не оглядываясь, выхожу из небольшого дома. Мне никогда не было важно, какого он размера, ведь важно лишь то, сколько счастья в нем.

Поэтому мне нисколечко не жалко покидать то место, которое так и не стало мне родным. Дом, в котором никогда не жило счастье и не будет жить.

Ну, что?:) все готовы к судьбоносной встрече? А пока, девочки, прикрепляю вам красоту))) Всех обнимаю! Ваша Элли

Глава 4 от 14. 07

Глава 4 от 14. 07

Алена

— Девушка, - поджав узкие губы, повторяет риелтор конторы с благозвучным иностранным названием «Миард», - говорю же, вы оплатили «информационные услуги». Не понимаю, что вы хотите от меня?

Серые глаза, так похожие на острые льдинки, смотрят с циничным пронизывающим холодом, а подкрашенные глянцевой красной помадой губы и вовсе по-хамски кривятся. И куда только подевалась ее доброжелательность и любезность, которой женщина