* * *

Она подошла к окну своей комнаты, чуть не упав, схватилась за края штор, немного отошла назад, посмотрелась в зеркало и обнаружила едва заметные черные круги вокруг глаз, которых еще утром не было.

Она умылась несколько раз в ванной, затем, опираясь о края раковины, поближе рассмотрела в зеркале круги. «Неужели я так постарела за эту ночь, что забыла, как меня зовут?» — спросила она про себя, потом прилипла к зеркалу и принялась искать на голове седые прядки.

Чтобы не озябнуть, она набросила халатик, прошла к платяному шкафу и стала перебирать одежду в нем, время от времени украдкой поглядывая на тянущееся вверх здание. Рабочие наверху возились, как заводные игрушки. «Разве у них не выходной?» — подумала она. — «Да. Сегодня выходной. Почему бы не сходить на море?» — и тут же почувствовала, как ее имя нырнуло глубоко в складки памяти. Она должна кинуться за ним туда же, чтобы поймать. Море поможет ей. Она надела белый купальник с весенней розочкой, короткие джинсы и просторную блузу небесного оттенка. Во втором часу она покинула свою квартиру.

На выходе из подъезда она столкнулась с проживающей здесь русской женщиной, которая громко спорила с одним из охранников, индийцем по происхождению. Та была не сильна в английском, и охранник плохо понимал ее. «Если бы каждый говорил на своем языке, они лучше бы поняли друг друга», — подумала она и прошмыгнула из подъезда.

Она завела свою белую машину, приобретенную в прошлом году, полноприводную, как почти все, что водят женщины в Дубае. Эта машина для нее — еще одна квартира: здесь сумочка, там макияж, пара обуви, кое-какая одежда.

Прежде чем отправиться на море, она снова поймала себя на том, что разглядывает зеленого великана. Отсюда, снизу, здание выглядело иначе: как кубики, водруженные один на другой, и чем выше, тем меньше они казались. На зеленом стекле нижних этажей переплетался сияющий серебром металл. До слуха доносился грохот оборудования, работающего на высоте.

На большой скорости она поехала в сторону улицы Джумейра, где был удобный спуск к морю. В это время в субботу улицы были почти пусты. Дорога заняла не больше четверти часа. По пути она думала о своем имени, которое куда-то исчезло, и о доме, выросшем за ночь, вопрошая, что же здесь общего? Чувство собственной ничтожности перед огромным зеленым зданием напугало ее, напомнив об одиночестве, которое она пыталась игнорировать, но забыть о котором было абсолютно невозможно, как заключила она. Страх объяснял, почему затерялось ее имя в городе, который не переставал меняться день за днем, чтобы следующим утром предстать совершенно другим. Этого достаточно, чтобы человек спросил у самого себя: где я и кто я?

Приехав на море, она еще несколько минут посидела в машине, разглядывая чистое небо. Возможно, чтобы избавиться от плена зеленого небоскреба, она нуждалась в защите свободного пространства. Она вышла из машины и направилась в сторону моря, расстелила большое полотенце, растянулась в купальнике и посмотрела вокруг, насколько тянулся песок. Пляж был заполнен наполовину. Приди она сюда вчера, нашла бы его забитым до отказа людьми всех национальностей. Настоящий парад женских купальников и мужского исподнего десятков индийцев и ланкийцев. Их вид ее раздражал, хотя места было много и отдыхающий мог спокойно представить себя на Гавайях или Сейшелах. Приглядевшись к лицам, сплетениям рук мужчин и женщин и их фигурам под солнцем на белом песке, она поняла, что мужчине нравится женщина, безропотно лежащая перед ним горизонтально, а не вертикальная, стоящая против него. Любовь для него — это секс. А секс для нее — это любовь. Она вгляделась в бесконечность вокруг. Как никогда ей хотелось одного — не быть в одиночестве.

Она спустилась в воду и ощутила прохладу и прилив бодрости. Пять шагов вперед, пять назад, вернулась на свое место, натерлась маслом и взяла читать книгу, которая уже несколько месяцев валялась в ее сумке — «Вода цвета утопленника» Эмиля Чорена. Та самая книга, которую подарил ей сослуживец, увлеченный литературой, тот, чьей мечтой было стать прославленным писателем. Она сочувствовала этому человеку, которому раз за разом не удавалось опубликовать хотя бы статью в какой-нибудь местной газете. Наткнувшись на что-то из его сочинений, она догадалась почему. У него были хоть и глубокие, но неудобопонятные фразы. Однажды он сказал ей, что автору, чтобы стать знаменитым, нужно одно из двух: благоволение неба или ранняя смерть. Несколько месяцев он уволился, и она ничего о нем не слышала, пока не получила письмо, в котором говорилось об успехе первых опубликованных им работ и о том, что к изданию готовится его роман. Его письмо заканчивалось фразой, которая ее немало удивила: «Я сотворил свою удачу». Она листала страницы книги, вспоминая своего давнего сослуживца, который повторял вслух: «Человеку легко быть глубоким, достаточно примириться со своими недостатками». «Если бы я была глубокой, я бы не забыла своего имени», — подумала она. Через два часа поверхностного чтения она почувствовала раздражение, собрала вещи и ушла.

Она снова поехала вдоль моря по улице Джумейра, где располагались бесчисленные торговые и медицинские центры до самой «Бурж аль-Араб». На одном из поворотов ей пришло в голову посетить дом, где она останавливалась на несколько дней, впервые приехав в Дубай. Возможно, она найдет подругу, которая может там до сих пор жить. Но она понимала, что скорее всего она никого не отыщет из тех, с кем познакомилась в первый день. Те, чьи пути разошлись в Дубае, никогда уже не встретятся, даже на улице шейха Заида с его шестиполостным движением в обе стороны.

Вдалеке появилась «Бурж Халифа». «Интересно, а как это все смотрится с высоты?» — подумала она. Вскоре показались башни улицы шейха Заида. В редком влажном тумане они стояли черными крепостями, на крышах горели огни. Иногда здание венчали четыре или пять прожекторов, похожие на проблесковые маячки самолета. Перед ней были гигантские здания, обнимающие небо, словно заявляющие этими огнями о своем присутствии. Им хотелось сказать всему миру: «Я здесь!». Именно это и кричало с самого утра зеленое здание, выросшее по соседству. Без огней. Она вспомнила, что на второй день после приезда она прошлась по улице шейха Заида, рассматривая здания и считая в них этажи. Удивителен восторг человека перед всем, что выше его, как будто с самого рождения он на пути наверх, на небеса!

Ее неутомимая память возвращала все, кроме имени. Она свернула на машине на улицу аль-Манхуль, а с нее — к дому, в котором жила первое время по улице аль-Роля. Перед пятиэтажной постройкой она притормозила. Это место первое в молодящемся городе четыре года назад приняло ее. Она поднялась на третий этаж и остановилась перед квартирой 39. Она немного колебалась: время для визита неподходящее и визит странный. Однако уверенность в том, что за дверью проживает большое количество девушек, большинство из которых в Дубае первый раз, как и она когда-то, придало ей смелости постучать. Это был пункт для вновь прибывших. Квартиру сдавали сириец с женой. Из четырех комнат они сделали гостиничные номера. Порой в комнате проживало больше трех девочек.

Дверь открыла женщина за сорок, жена того сирийца.

— Добрый вечер! Извините, что без приглашения.