Мне нравится беременный мужчина.

Очевидно, с каждым веком подрастает некая сила, подобная ветру, которая все упорнее мешает поэтам стрелять прямо в цель и требует изощренной баллистики.

Заменяя «красоту» – «уродством», «смысл» – «нелепостью», «величие» – «ничтожеством», – футуристы дали борьбе старого искусства с… ветром… летаргии… последнее напряжение мышц. Здесь кончила мучительную жизнь теория контрастов.

Новый закон имеет случайное название «маршрут шаризны», взятое мною из не напечатанных еще стихов А. Крученых:

Экипаж восторжен от маршрута шаризны

(т. е. в восторге от кругосветного плавания).

Вокруг земли, под прямым углом к направлению творческой затеи, дует ветер летаргии.

Попадение в цель возможно только при стрельбе в обратную сторону (на обум): снаряд должен облететь оба полушарья, дважды сторонясь под ветром и тогда, описанная вокруг земли, восьмерка ударится концом в цель:

Мой жест нелепый усваивают дезертировавшие меридианы.

А. Крученых

Эпитет контрастирующий заменен эпитетом нисчем не сообразным; стрельба в обратную сторону требует в работе над стихом особо важные части произведения отмечать словом, которое, «ни к селу ни к городу». Разряжение творческого вещества производится в сторону случайную!

Наибольшая степень наобумного в заумном –

Там и образы и слова выскакивают неожиданно даже для самого автора:

Сестер не будет и не надо!

Кану сменился снавьем

Ынасом дыбогласным

Мы в новом климате

Дюбяво расцветем –

Черем свинтити!

А. Крученых

Первая строчка – произвольное искажение А. Блока («весны не будет и не надо»): общеупотребительная весна заменяется первым встречным «сестер».

Поэт стоит спиною к слову «весна», выстреливая словом «сестер»; последнее вылетает со свистом первой своей буквы «с», летит среди чуждых ему звуков, климатов и, завершив кругоземную восьмерку, попадает в слово «расцветем – свинтити», собственный звуковой двойник. В целом стихи создают иксвесну (x = весна)…

Привожу стихотворение, иллюстрирующее мысль Терентьева:

ВОМБАТ

(маленький ленивый зверек)

– Любите ли вы улыбку ленивого Вомбата? –

Пропел ацетелин

На ухо ангелу

– Она мяхче

Повязки на лбу,

Она снисходительней

Куриного пера,

Она нежнее, чем пещера

Где ходят босоногие адмиралы!..

(Крученых)

Первое сравнение – по сходству, второе – по контрасту и третье – случайное («нежное, какого даже не бывает – некая пещера, где ходят»…)

От импрессионизма к сдвиговому образу

Образы сердца,

по стихам Н. Саконской

Зарождение отчаяния –

Грустно стало выцветшей бонне,

Что сердце ее в нафталине…

Первая кровь –

В моем сердце тоненькие занозы

Перевязаны пунцовыми нитками

. . . . . . . . . .

На сердце забыла надеть наперсток

Исколото глупое сердце в кровь…

Нарастание отчаяния, пассивность – все нипочем! –

Я сердце обую в разношенный лапоть

И пущу путями далекими.

Горькое пьяное отчаяние – до омерзения. –

Я сердце бросила в надтреснутый стакан.

. . . . . . . . . .

А в сердце у меня к рассвету вырос зверь

Я бережно ему расчесывала шерстку.

Когда же ты шатаясь медленно ушел

Я выплеснула сердце мертвое под стол

И стало мне мучительно и мерзко…

Или например такой «сильно-гиперболический», по замечанию В. Иванова, образ:

Но говорят твое сердце

Бродило по улицам в осень,

Опираясь на посох

И всюду меня искало…

Трагедия – сдвиг души – естественно выливается в резких, сдвиговых, образах:

Детское отчаяние

Луна пришла на ходулях

И постучалась в отекло,

Где это мы? Не в аду ли?

– Так невозможно светло!..

Естественно, что высокая луна появляется на ходулях – но каким образом? Не так ли, как у Маяковского.

Раскинув луч – шаги

Шагает солнце в поле.

Или, как предполагал автор, ходули – длинные тени от оконной рамы, отбрасываемые луной?!..

А вот о времени, бредущем медленно-провинциально, тоскливо, скучно:

Было нас двое: я и дремота,

Время лениво щелкало орешки…

И наконец о гибели вселенной:

Все церкви заперты паникадильным ключем

Сторожа ушли на пикник

 Умерших…

Здесь образы уходят в «наобумные» дали!..

От сдвиговых образов один шаг к сдвиговым словечкам к поэтическому слово-творчеству, словообразу:

Там старая зима из матовых сребринок

Зимяткам маленьким нашила перелинок.

. . . . . . . . . .

Узкие врата прощальни

Я запереть не могла…

. . . . . . . . . .

Рыбка у зыбки – таясь

Лакала из глаз ребенка

Выпученные обедки дифтерита

Прямо из карусельного кружева

Ночью выпал бордюрный мальчик

В червячью, мягкую ямку.

Ямка – могилка, вякающая, неприятная, – звукообраз!

Может быть дальнейший путь поэтессы – заумный язык со всем его звуковым и образным богатством!..

Сдвиг синтаксиса

(В стихах Н. Хабиас)

У Хабиас сдвиговой прием сильно обнажен, на первом плане, а за ним волочатся мокрым хвостом рассказ, тенденция, тема.

Обилие неологизмов, переходящих в звуковой ряд, в разорванное слово, заумный язык… Вот шорохи, движение тела, любовная шалость –

Шорчато шар-шур!

Передача улиц: кружение слов по городу и беготня города в словах –

Ласкаю кольцами городу

душу жимают кулак

а встречных желт подбородок

панталонах болтает па

глазами лезу лестницу

веретенье лыбьих домов

а память стынет навесом

набухшия вен пятачкам

истертых лохм а хмокают

писк шлюхи прежними

а я теперь опоряжняя

мотаю локонов клок,

Кольца души поэта обнимают улыбки (лыбки) облысевших домов и улицы после продолжительного отсутствия. Строятся отдельные сценки городской жизни:

Рабочему

Случал кронштейн с крышей

бицепс бараб брань

высоко забирает рыжий

седьмой плечом достать

облягнула стена щипцами

и нащуп пробковый лоб

оглоблей рука