что явно шло ему в минус. Но с годами отец понял, что приобрел еще одного сына, мужчину, которому можно доверить упрямую дочь.

– Ты тогда сказала: «Мне все равно, ничто мне не помешает с тобой встречаться», – продолжает Эйден. – Ты не шутила. Я почувствовал себя непобедимым. Ничто в жизни уже не могло сбить меня с пути, ведь я нашел свою вторую половинку. Двое сильнее одного.

Мои глаза наполнились слезами, потому что при всей своей вдумчивости и даже романтичности Эйден нечасто рассказывает о своих чувствах. Если он этого желает, значит, на то есть причина… У меня уже холодеет, позвонок за позвонком, спина.

– Мы были очень настойчивы, – поддакиваю я ему.

Все твердили, что это ненадолго, потому что после получения аттестатов о среднем образовании мы оба намеревались поступить в университет и после этого вряд ли продолжили бы двигаться в одном направлении. Всем известно, что большие расстояния не способствуют отношениям. Но как ни страшна была мысль о разлуке, мы ни секунды друг в друге не сомневались.

Оглядываясь назад, трудно поверить, что у нас были шансы остаться вместе, – но мы использовали те немногие шансы, которые все же оставались. Оказалось, разлука даже способствует привязанности, и наши встречи складывались все лучше.

Эйден вглядывается в меня, и я гадаю, что он видит.

– Ты бы хотела что-то изменить? – спрашивает он. – По части карьеры ты меня обогнала, и я понимаю, что стал для тебя тормозом. Ты решительно отвергла предложение потрясающей работы в Лондоне, чтобы мы могли купить этот дом и пустить корни. Неудивительно, что твой папаша не сразу меня простил, не сразу смирился с тем, что ты согласилась на меньшее, чем заслуживала.

Он знает, что это не совсем так. Мне нужно было оставаться поблизости к своей семье по множеству причин, поэтому пустить корни именно здесь было правильным решением. Не вывело ли его из равновесия мое недавнее повышение? Надеюсь, он все-таки не считает, кто зарабатывает больше, а кто меньше: не хочется в нем разочароваться. Если у Эйдена настолько хрупкое эго, значит, я делаю что-то не то. Он для меня – всё: важнее денег, важнее должности. Он совсем меня не знает, если думает, что мне важны такие мелочи.

Эйден тоже вырос в плане работы. Пусть у него маловато дипломов, чтобы увешать ими стену, но набор его профессиональных навыков вполне востребован на рынке. Он блестяще мотивирует коллектив, занимающийся сбором средств на благотворительные проекты. В этом деле он незаменим, но я знаю, что он не самого лучшего мнения о самом себе, и мне грустно оттого, что у него заниженная самооценка.

Нельзя не ответить на его вопрос, хотя лучше бы не отвечать…

– Нет, конечно, я бы ничего не хотела изменить. Почему ты вообще об этом спрашиваешь?

Я смахиваю слезы, полная самых противоречивых чувств. Не намекает ли он на то, что я изменилась?

Он вздыхает – у меня от его вздоха душа переворачивается.

– Даже не знаю, как объяснить это чувство… А ЧТО, ЕСЛИ?..

Я ошеломленно смотрю на него.

– Ты жалеешь об этих семи годах? Жалеешь о выборе, который мы сделали?

– Нет! – Это слово впивается в меня как пуля и вдребезги разбивает тишину. – Он выразительно крутит головой, выбрасывает вперед руки, сжимает кулаки.

Он смотрит в потолок, а мне нечего ему сказать, потому что я не понимаю, что творится у него в голове.

Год назад его выбила из колеи кончина бабушки. Но сейчас происходит что-то другое, что-то такое, чего я никогда раньше в нем не замечала, и это меня пугает.

Наконец-то я не прячусь от страха, который одолевает меня вот уже полгода. Но я не знаю, что делать, что сказать.

Эйден наклоняется вперед и протягивает мне над столом руку. Я невольно делаю то же самое, и наши пальцы переплетаются.

– Я люблю тебя, Ферн. Всегда любил и никогда не разлюблю. Просто порой я перестаю понимать, кто я такой за тем фасадом, который показываю внешне… Разным людям я кажусь разным, но внутри у меня ощущение растерянности. Знаю, надо быть благодарным за нашу жизнь, ведь я счастливчик… Я не перестаю себе напоминать об этом, но…

НО? Я жду в невыносимой тишине. Наши пальцы постепенно расплетаются.

– …но это как-то не помогает разобраться с мучающим меня чувством, что я… чего-то не понимаю. Будто от меня требуется большее, что-то очень важное, вот только я никак не пойму, что именно.

– Что-то лучше, чем МЫ? Не знала, что у тебя такие ощущения, Эйден. Почему ты раньше молчал?

Кажется, он не ждал услышать в моем голосе гнев.

– Ферн, я просто пытаюсь объяснить что-то такое, чего сам толком не понимаю. Дело не в сожалении, прости, если это так прозвучало. Ты достигла расцвета, и мне это очень нравится. Ты не просто красивая, умная и заботливая жена, дочь и сестра, ты способна достигнуть всего, чего пожелаешь. Ты заслуживаешь, чтобы рядом с тобой был такой же сильный и сосредоточенный мужчина, а я… Я вдруг начал сомневаться во всем, что делаю. Из-за этого я чувствую себя слабаком, обманщиком, избравшим линию наименьшего сопротивления.

– У меня такое чувство, что ты меня за что-то наказываешь, а ведь я всегда ставила и ставлю тебя – НАС – на первое место. В любом деле я выкладываюсь на сто десять процентов – уж такой я человек, и ты это знаешь, Эйден. Я не соревнуюсь с тобой, ничего не пытаюсь доказать, просто хочу, чтобы мы были счастливы.

Я встаю, негодование сменяется во мне возмущением. Это совершенно не тот человек, за которого я выходила замуж!

Эйден вскакивает, чтобы не дать мне уйти.

– После смерти бабушки у меня такое чувство, будто жизнь – тикающие часы. День за днем я должен двигаться вперед, но я застрял на месте. Я опустошен. Не могу разглядеть самого себя, я превратился в автомат, совершающий запрограммированные движения, вместо того чтобы нормально жить.

– Почему же ты не открылся мне, твоей жене? Вместо этого ты затих и позволил, чтобы возникшая между нами трещина с каждым днем становилась все шире.

Из-за слез его лицо плывет у меня перед глазами.

– Не уходи, любимая, не отворачивайся от меня! – Он заключает меня в объятия, тепло его тела действует на меня как успокоительное. – Я сам со всем этим справлюсь, обещаю, – шепчет он мне на ухо. На короткий момент возвращается прежний, уверенный в себе Эйден. Какое облегчение знать, что, возможно – разве нет? – не все еще потеряно.

– Думаю, нам обоим необходимо подумать о том, куда двигаться дальше. Я упираюсь, потому что чувствую, что ты тащишь меня назад, мне больно, но я думаю, что ты смущен этим не меньше, чем я. Это уже хорошо, правда?

От этих моих слов он еще