Вообще-то по утрам меня всегда будят родичи. Но сейчас они улетели в командировки. Маман улетела в Катманду, а папуля – в Тимбукту. Или наоборот?.. Не помню. Да это и не важно.

Короче, я была предоставлена самой себе. Могла сидеть, могла лежать, могла стоять — и никто не задавал дурацких вопросов типа: чего это ты сидишь?., чего это ты лежишь?., чего это ты стоишь?.. Могла гулять сколько угодно, и ни­кто не интересовался прокурорским тоном: поче­му ты так поздно пришла?.. И это в двенадца­том-то часу вечера — поздно? Ха-ха. Знали бы мои мамочка с папочкой, во сколько я возвраща­юсь домой, когда их нет. Они бы с ума сошли. Потому что я частенько вообще домой до утра не возвращаюсь. А чего дома делать? Уроки, что ли?

Нет уж, благодарю покорно — ешьте сами с во­лосами.

То ли дело забуриться на всю ночь в какой-нибудь круглосуточный комплекс развлечений, где есть бильярд, боулинг, куча кафешек и кино­залов… Обожаю сидеть в темном кинозале и пя­литься на здоровенный экранище. Больше всего мне нравится смотреть ужастики. Не то чтоб я на них подсела, как Воробей на инопланетян. Нет, конечно. Просто сейчас у меня по жизни все так гладенько и ровненько, как мкадешка (МКАД, если кто не в курсе — это Московская кольцевая автомобильная дорога). Никаких отрицательных эмоций. Иной раз в сон тянет прямо средь бела дня (чаще всего почему-то на уроках) от благо­получного однообразия. А между прочим, та же химичка говорила, что человек нуждается в отри­цательных эмоциях, а если их нет, то в мозгах вырабатывается вредная кефирная щелочь. По­этому я и смотрю по ночам самые наиужасные из ужастиков, впиваюсь ногтями в кресло от страха, чтоб хоть таким образом получить недос­тающие отрицательные эмоции. А то еще, чего доброго, кефир из ушей закапает.

Блин! Опять я отвлеклась!.. Так вот, зазвонил будильник.

Точнее, зазвонило несколько будильников. Их у меня шесть: на столе, на стене, на шкафу, на компе, на телике, на видике… И это не считая часов на Спасской башне Кремля, которые из моего окна видны. Впрочем, они ведь не мои, и к тому же — не будильник. А скажите, прикольно было бы пришпандорить к ним механическую кукушку или механического петуха или то и дру­гое вместе, чтоб они каждый час на всю Красную площадь: ку-ку, ку-ку! ку-ка-ре-ку-у-у!..

Итак, сегодня была пятница. А по пятницам я БА-А-А-ЛЬШАЯ оригиналка. И вот, вскочив со своего четвероногого друга — кровати, я сразу начала оригинальничать. Первым делом я запи­сала в комп свой прикольный сон № 43 - про Гафчика-инопланетянина, да не рукой записала, а ногой. Левой. Когда я перечисляла, что умею делать левой ногой, то забыла сказать, что я еще печатаю левой ногой на «клаве». Попробуйте как-нибудь побарабанить пальцами левой ноги по клавиатуре — очень прикольно. Вторым де­лом я, вместо того чтоб позавтракать, пообедала, причем слопала все в обратном порядке: вначале третье выпила, затем второе съела, а напоследок первое похлебала. Ну и самую оригинальную фишку я выдала сразу после своего завтрака-обе­да: я снова плюхнулась на кровать и захрапела. Шутка. Я не храплю. Просто решила еще чуток поваляться.

И вот тут-то прозвучал первый звоночек СТРАННОГО. Впрочем, поначалу я приняла его за самый обычный телефонный звонок.

— Мухина! — раздался в трубке Володькин голос. Я даже слегка офонарела — Воробей не звонил мне уже целую вечность, не считая, ко­нечно, его звонков в моих снах.

— Привет, Воробей! — обрадовано завопила я. — Как классно, что ты звякнул! Мне сейчас та-а-кой прикольный сон приснился. Слушай… Но Володька не стал слушать:

— Да погоди ты, Мухина, со своими снами, у меня для тебя имеется важное сообщение.

— Ну сообщай свое сообщение…

— Не по телефону, — таинственным тоном произнес Воробей.

— Ну приходи…

— И не на квартире, — еще более таинствен­но сказал Володька.

— В школу меня сегодня че-то не тянет, — честно призналась я.

— И тем более не в школе… Жду тебя на на­шем обычном месте.

Нашим обычным местом встреч была Пуш­кинская площадь. Я соскочила с кровати, вско­чила в троллик, и вот я уже на Пушкинской — у памятника Пушкину, которому давно не мешало бы почистить пиджачок, засиженный голубями и воробьями.

Володька был уже тут как тут.

— Пошли, Воробей, в «Макдоналдс», — с хо­ду предложила я, потому что по пятницам я не только страшная оригиналка, но еще и страшная обжорка. — Слопаем по биг-маку (биг-мак — эта такая котлетина здоровенная в булке; так, на всякий случай сообщаю — может, кто не знает).

— Нас там могут подслушать, — продолжал интриговать меня Воробей. — Давай найдем мес­течко, где народу поменьше.

— Ну давай.

И мы забурились в какую-то кафешку на Твер­ской-Ямской, где посетителей вообще не было. Зато цены были — закачаешься. Но Володьку это не смутило.

— Потянет, — решил он.

— А я лично не потяну, — сказала я, так как денег у меня в кошельке было что кот напла­кал. — Спонсируешь?

— Спонсирую.

Ну раз такое дело, я тут же раскрутила Воро­бья на парочку наивкуснейших цыплят. Хотя ло­пать цыплят — это свинство по большому счету. Цыплятки такие маленькие, такие желтенькие, пищат так трогательно — пи-пи-пи… Но все рав­но мне влом отказываться от мяса. Чтоб я отка­залась от мяса? Ни-за-фто!

Володька же скромненько взял себе стакан­чик яблочного сока.

— Ты что, Воробей, на диете? — подколола я его.

Он никак не отреагировал на мой подкол.

— Мухина, — сказал многозначительно, — сейчас я тебе сообщу сногсшибательную новость. Ты только со стула не падай.

Я в шутку крепко ухватилась за стул.

— Не упаду, Воробей, сообщай.

— Наша НЛО — инопланетянка! Я даже сразу не врубилась.

— Какая НЛО?

— Классная, вот какая.

Тут уж я въехала по полной программе. Дело в том, что с восьмого класса у нас в школе ввели астрономию. И теперь помимо физички, химич­ки, русички, математички, исторички, геогра­фички и биологички… нам мозги полоскала еще и астрономичка — Надежда Львовна Одуванчикова, или, как мы ее сокращенно окрестили по первым буквам имени, отчества и фамилии — НЛО. Вдобавок ее еще назначили нашей класс­ной. И, кстати сказать, классная оказалась класс­ная. Не раз и не два защищала нас от придирок нашего дирика — Спартака Сократовича — когда тот начинал на нас наезжать.

— Она прилетела с Меркурия, — продолжал Воробей.

Я тотчас же вспомнила свой сон про Гафчика-инопланетянина. Вот уж действительно — сон в руку (или в ногу — как вам больше нравится). И спросила Воробья:

— А твой Гафчик случайно не инопланетя­нин?

— Причем тут Гафчик? Я тебе про Одуванчикову говорю.