на полную катушку. Сбежали в Иркутск — что, впрочем, тоже далеко не сельская глубинка, на чём сгоряча настаивала Юлька.

Во всей этой катавасии как-то незаметно вырос их единственный сын — на большее у Юльки не хватило здоровья. Поначалу оба поплёвывали на сей прискорбный факт. До того ли, когда ведёшь кочевой образ жизни, перемежаемый революциями?

Когда же перевалило за тридцать, они призадумались. Начали шевелиться и прикидывать варианты. Юлька — как виновница бесплодия — даже пыталась подтолкнуть Даянчика на суррогатное материнство. Самолично подыскивала варианты для «скрещивания» и внушала спокойному, как скала супругу, что так надо.

Но равнодушный ко всему мирскому Даян был далеко не тем пентюхом, каким казался. Он выстоял против всех её атак, улизнув от процесса размножения «с кем попало и как попало». Заявил, что «раз не судьба, так и нечего» — поставил крест на проблеме. А вскоре успокоилась и сама Юлька.

Они существовали в собственном уединённом и превосходно сбалансированном мирке. Представить, что всё это однажды рухнет в одночасье, Юлька откровенно затруднялась. Пока не появился Кирилл.

— И не взял меня в оборот, — со вздохом призналась она распахнутому «бардачку». — Честно говоря, даже не заметила как. Оказывается, и так бывает. Где же эта ящерица? Что-то она мне как-то перестаёт нравиться.

Глава 2

Учинить «на территории врага» хаос и разрушения

В кабинет она ввалилась с таким ощущением, словно только что закончила с евреями их сорокалетнюю кочёвку по пустыне. Джинсы хоть выжимай — кажется, на седушке такси осталось мокрый отпечаток задницы. Меховой подклад парки слипся — оценила Юлька, распахнув полы перед зеркалом. И резюмировала:

— Типическая мокрая курица. Типическая.

Это словечко, подхваченное у одного из вахтёров, приглянулось ещё пару лет назад. С тех пор она фигуряла им направо и налево.

— Юльчик, наконец-то! — прилетело из-за спины с приторной озабоченностью того, кто не слишком талантливо скрывает желание воткнуть тебе нож в спину.

Пришлось обернуться. Главный бухгалтер Анна Вячеславовна по-хозяйски продефилировала к столу и уселась в «хозяйское» кресло.

С тех пор, как Кирилл предложил опробовать совместное проживание на почве взаимных чувств, эта дамочка сделала для себя открытие: Юлька действительно существует. Как жизнь на Марсе. А тут внезапно её затянуло в личную галактику Анны Вячеславовны, полную чёрных дыр. Невзирая на трепыхания в знак протеста.

Отбрыкаться от «высокой чести приобщиться» никак не получалось — хоть вой! Главбух просто вымораживала своим незатейливым, но фундаментальным высокомерием. Эта грымза никогда не знала, как обращаться с коллегами, но твёрдо знала, как тем себя вести. Весь офисный народец она держала в ежовых рукавицах, а Юльку вот уже три месяца в неизбывной печали.

Ибо первая же попытка поговорить с Кириллом по душам насчёт домогательств главного бухгалтера привела на край пропасти, куда кануло взаимопонимание. А ведь она ни единой буквой не посягнула на место, занимаемое Анной Вячеславовной. Всего лишь попросила избавить её от панибратских замашек оной дамы, что прорезались в отношении его любовницы. Хотя Кирилл нарочно озвучил в её присутствии Юлькин статус: моя невеста.

Но стервозная матрона не видела причин миндальничать. Совала нос в их отношения, словно те тоже «проходили по бухгалтерии». Видимо, по статье «основные средства». Вряд ли эта стерва позволяла себе лишнее с Кириллом: тот — при всей своей заинтересованности в её профессионализме — вполне способен на лихой плевок в наглую морду. А с Юлькой-то чего церемониться? Подумаешь, цаца!

Всё это напоминало не что иное, как халтурно замаскированную травлю. И начинало отравлять «невесте» жизнь. Она, понятно, тоже не робкая поклонница «аленьких цветочков». Та ещё колючка, которой подавится самый наглый самоуверенный верблюд. Но открытое хамство Юлька предпочитала приберегать для экстремальных случаев. Когда иные средства коммуникации непригодны для конструктивного общения. Или непревзойдённо тупой адресат никак не влияет на твою жизнь.

Анна же Вячеславовна влияла: их тесно связывали профессиональные интересы. Так что развязать сей узелок можно лишь двумя способами: или уволиться, или же дать стерве камнем по башке и сбросить труп в Ангару.

— Ужасно выглядишь, — поморщилась главбух, нарочито внимательно оглядев с ног до головы чумичку из плебеев.

Если человек дважды за час увернулся от смерти, в душе вызревает некая залихватская свобода выражения. Юлька это прочувствовала всеми печёнками. И вспомнила, что существует ещё один способ «развязать узелок»: перестать интеллигентничать, наступая на горло порыву «самовыразиться».

Она одарила наглую бабу адекватным взглядом записной халды. И непревзойдённо пренебрежительным тоном заметила:

— А вы, я вижу, ещё прибавили несколько килограмм.

— Что? — не веря своим ушам, выпучилась на неё самовлюблённая зараза.

— Что, спесь в уши попала? — почти ласково осведомилась Юлька, скидывая парку прямо на пол. — Или не по душе совет: надо меньше жрать?

— Да, как ты!.. — зашипела главбух, вырастая из-за стола грозной мутной цунами.

— Ещё и не то смею, — заверила её разбушевавшаяся жертва «насилия». — К примеру, вышвырнуть тебя отсюда с треском. С матами и прочими атрибутами скандала.

Анна Вячеславовна упала обратно в кресло и демонстративно закинула ногу на ногу. Её умению брать себя в руки позавидует медитирующий йог.

— Что ты подразумеваешь под словом «отсюда»? — иронично ухмыльнулась провокаторша, состроив «пронзительные» глазки, призванные сражать наповал.

— Из кабинета, — проигнорировав её ужимки, охотно пояснила Юлька и уселась на край стола стягивать сапог: — Даже не надейся, что я затею свару по выдворению тебя из компании. Хрена тебе лысого, а не моральное преимущество. С выигрышной позицией жертвы произвола. Кстати, не рекомендую впредь закидывать ногу на ногу. Твои жирные ляжки отпугнут даже мясника. И сними, наконец, эти шпильки. В них ты напоминаешь самосвал, вставший на пуанты.

— Кем ты себя возомнила? — вкрадчиво промурлыкала главбух киношную банальность, как бы незаметно запустив руку в карман пиджака.

— Ты только что совершила оригинальный грех, — усмехнулась Юлька, отшвырнув второй сапог, и потянула с себя свитер: — Пыталась подставить ближнего своего. Человеку с интеллектом ботинка лучше не браться за столь тонкую работу. Вали музицировать на своём калькуляторе. И не лезь в духовное, где я люблю иной раз «о себе возомнить».

— Тяжело же тебе, девочка придётся, когда сказка кончится, — вальяжно поднимаясь, предрекла Анна Вячеславовна голосом балаганной провидицы.

Но, по-прежнему не вынимая руки из кармана.

— Тяжело синему киту, — парировала Юлька, бросив в освободившееся кресло свитер и приступив к «выходу» из штанов. — Слишком огромный. А за меня можешь не беспокоиться. Когда дела идут паршиво, я не таскаюсь за ними хвостом. Стараюсь улизнуть.

— Ну-ну, — с вызовом хмыкнула главбух, подплывая к двери. — Смотри не опоздай смыться. А