мосту… Ну надо же, как интересно! По «доисторическому» мосту неслась еще одна электричка. В том же направлении, что и наша, только немного быстрее.

И в этот момент меня словно током пробило. Кабина-то машинистов сзади, и значит всё, что я вижу, должно двигаться не навстречу, а от меня. Однако деревца за окном «летят» совершенно в другую сторону. Ошибиться тут невозможно. И электричка, движущаяся параллельным курсом, зримое тому подтверждение. Когда же мы успели сменить направление? Точно помню, не было этого.

Чтобы прояснить для себя выявленную несуразность, решил поступить по-простому — вступить в контакт с местными и все у них разузнать. Ну не откажутся же они, в конце концов, помочь ближнему. Особенно, если это не будет им ничего стоить.

На соседней лавке дремала бабулька с клюкой, через проход от нее о чем-то хихикали две румяные молодухи с корзинками. Девиц и бабульку я тревожить не стал, прикинув, что первые могут меня «неверно понять» (знакомиться в поезде — это так романтично), а вторая — спросонья, поэтому врубаться в ситуацию будет долго. Лучше напрячь тусующихся около тамбура «пацанов».

— Привет, мужики. Не в курсе, какая конечная? До Москвы доедем? — обратился я к стоящим парням.

Все трое уставились на меня мутными взглядами.

М-да, кажется, я немного погорячился. Мужики были явно навеселе. А «быковатый» так и очень навеселе. Того гляди, перейдет в следующую стадию, когда исчезают все и всяческие тормоза и народ начинает активно искать приключений. Тех самых, которые на пятую точку.

— Он! — «бычара» качнулся вперед, икнул и ткнул в меня пальцем.

— Кто он? — спросил белобрысый.

— Вчерась в Колотайкино, — пьяно продолжил стриженный. — Он это был, зуб даю.

— Да не, не он, — усомнился третий из «пацанов», рыжий. — У того вроде морда пошире.

— Почто Комару ухо отгрыз, гаденыш? — не слушая сотоварища, рыкнул стриженный и вновь потянулся ко мне, словно бы собираясь схватить за грудки.

— Э-э, мужики. Вы меня с кем-то путаете, — я отступил на полшага и приподнял руки в примирительном жесте. — Всё нормально, встретились — разошлись. Никто никого не трогает.

Вступать в перепалку с аборигенами, а, тем более, драться мне сейчас совсем не хотелось. Рыжий и белобрысый, по всей видимости, придерживались похожего мнения.

— Филька, не лезь. Вохра путейская набежит, всех повяжет, — попридержал рыжий «возбудившегося» приятеля.

Но тот, кажется, уже вошел в раж. Не обращая внимания на дружбанов, он рванулся ко мне:

— Молись, гад.

Увернуться от летящего в голову кулака было несложно — координация Фильки оставляла желать лучшего. Я отшагнул в сторону, а Филимон (или Филипп — фиг знает, как его звали на самом деле), не удержав равновесия, запнулся о клюку мирно дремлющей бабки и грохотом повалился в проход.

— Ой, ты ж, господи! — моментально проснувшаяся старушенция выпучила глаза, охнула, всплеснула руками и вдруг, совершенно неожиданно для меня, принялась охаживать «тросточкой» упавшего стриженного.

— Вот тебе, Филька! Вот тебе! Всё Ксанке, сеструхе твоей расскажу, ужо она тя поучит, орясину…

Как ни странно, ее «оппонент», хоть и был в изрядном подпитии, но даже не пробовал защищаться. Только локти потешно вскидывал, спасая от ударов башку.

— Кузька! Фрол! И вы здесь, охальники, — переключилась бабулька на приятелей Филимона.

— Да мы чо? Мы ничо, — оправдывались те, пытаясь поднять «поверженного» другана.

— Вот я вам! — потрясала клюкой старушка. — Только и можете, что девок щупать да водку жрать. А ну, брысь отседова! Тута вам не танцульки!

— Так им, баб Рая! Так им! — задорно поддерживали ее с соседних скамеек. — Будут знать, как безобразия нарушать.

Сопровождаемые всеобщим хохотом и оставив на полу несколько оторванных пуговиц, парни ретировались в тамбур. Я облегченно выдохнул и присел на скамейку. Баба Рая примостилась напротив и, посмотрев на меня, произнесла строгим голосом:

— А ты, хлопчик, думай прежде, чем связываться со всякими. Они, ить, нормальные, ежели трезвые, а как напьются, так прямо дурни становятся. Чего ты у них спросить-то хотел? Куда тебе надо?

— Дык, в Москву мне надо, сударыня. В Москву, — ответил я с некоторой толикой куртуазности.

— Ишь ты. Сударыня, — хихикнула бабка. — Не. Это ты не туда сел. Ента электричка до Свирска. Ты бы вот что. В Буслаевке тебе надо сойти. А там у путейских спросишь, они подскажут.

— Спасибо, — поблагодарил я бабульку и повернулся к окну.

Похоже, поезд опять останавливался. За темным стеклом промелькнули столбы, потом какой-то забор и, наконец, щит с названием станции.

«Ну что ж. Пусть будет Буслаевка», — подумал я, поднимаясь…

В Буслаевке вышли многие. В том числе, трое задиристых, с которыми едва не схлестнулся, и вставшая на мою защиту баба Рая.

Я покинул вагон одним из последних. Позади суетился чертыхающийся мужичок с огромным мешком, заполненным то ли свеклой, то ли картошкой. От этих упакованных корнеплодов я чуть было не пострадал. Замешкался в тамбуре и сразу же получил полотняной тарой под зад. Случайно, конечно. Платформа оказалась не вровень с полом вагона, как на большинстве подмосковных станций, а гораздо ниже, где-то на уровне колесных осей. Волей-неволей пришлось притормозить перед выходом и, если бы не схватился за поручень, сверзился бы на перрон без вариантов.

— Пардону просим, — ухмыльнулся мешочник, спустившийся по лесенке вслед за мной.

Качать права я не стал. Сам виноват, нефиг стоять в проходе, когда другие спешат.

Мужичок крякнул, закинул ношу на плечи и потрусил в дальний конец платформы. Туда же двигались и остальные вышедшие в Буслаевке.

Сливаться с толпой мне не хотелось. Отошел к краю, прислонился к перильцам и начал с интересом осматриваться. Люблю такие вот полустаночки да и вообще железку. Запах смоленых шпал, окалину на щебенке, протяжные гудки тепловозов, свистки дежурных по станции, крики носильщиков «Поберегись!», стук колес, пыхтение маневровых локомотивов, уходящие вдаль стальные нитки путей… Наверное, это из детства, когда любая поездка казалась фантастическим приключением, путешествием в неизвестное и неведомое, в далекие страны и города, которые ни разу не видел, но вот уже совсем скоро, какой-нибудь час или два, и они проплывут за окном внезапно сбывшимися мечтами…

Электричка ушла. Я очнулся от детских воспоминаний и вдруг, с некоторым удивлением для себя, отметил: у этой железной дороги всего один путь. С другой стороны рельсов платформа отсутствовала, а та, на которой стоял, была замощена камнем, а не покрыта асфальтом. А еще я не обнаружил проводов над дорогой. Не было и опор, на которых они бы держались. Всё это выглядело достаточно странно. Ведь, судя по издаваемому поездом шуму, состав двигался на электрической тяге, а не на дизеле или