вам… таких… таких… — на какое-то время у него перехватило горло. — Такие, как вы, этого не заслуживают.

После этих слов Сюэ Мэн быстро отвернулся и его плечи мелко затряслись от с трудом сдерживаемых рыданий.

— Мы же не отказываемся спасать образцового наставника Чу…

— Так и есть! Да! Конечно! Мы все помним о великодушии образцового наставника Чу. Мы не забыли, господин Сюэ! Напрасно вы оскорбляете нас, обвиняя в черной неблагодарности.

— Но, если посмотреть с другой стороны, разве Мо Жань не ученик образцового наставника Чу? — сказал кто-то почти шепотом. — Если ученик творит зло, разве его учитель также не должен нести ответственность за его проступки? Ведь не зря говорят, что учитель для ученика что второй отец, поэтому за пробелы в воспитании ребенка стоит винить того, кто не проявил должную строгость при его обучении. Так что прежде, чем обсуждать это дело и пенять нам, нужно еще разобраться, в чем корень всех бед.

Это звучало слишком жестоко, и тут же со всех сторон на говорившего посыпались упреки:

— Что за бред ты несешь! Следи за своим языком!

Доброжелательный монах между тем снова повернулся к Сюэ Мэну:

— Благодетель Сюэ, не принимайте близко к сердцу...

Сюэ Мэн тут же прервал его. Сверкая полными злости глазами, он отрезал:

— Как я могу не принимать это близко к сердцу? Вы здесь просто стоите и говорите гадости об Учителе! Моем Учителе! Я столько лет его не видел! Даже не знаю жив ли он, в каких условиях провел все эти годы! Думаете, что я просто буду стоять тут и вести с вами пустые разговоры? Разве для этого я сюда пришел?! — у него то и дело перехватывало дыхание, а глаза налились кровью. — Неужели вы и правда ждете, что Мо Вэйюй сам спустится к вам и на коленях будет молить о пощаде?

— Благодетель Сюэ….

— В этом мире, кроме Учителя, у меня не осталось близких людей, — Сюэ Мэн резко освободил край своего одеяния, за который его пытался удержать старый монах, и, отвернувшись, хрипло сказал, — можете не ходить, я сам пойду.

Бросив через плечо эту фразу, он обнажил меч и начал подъем на вершину горы.

Завывания холодного пронизывающего ветра были похожи на стенания тысяч покойников. Под покровом густого тумана как будто скрывались блуждающие среди деревьев демоны и неупокоенные души, которые что-то нашептывали и тяжко вздыхали.

Наконец Сюэ Мэн добрался до вершины и перед ним в ночи предстал последний оплот Мо Жаня. Огромный и величественный дворец выглядел мирно и спокойно, освещенный сиянием множества фонарей.

Недалеко от императорского дворца находилась Пагода Тунтянь, под которой Сюэ Мэн заметил три могильных холма. Подойдя ближе, он увидел, что одна из могил уже поросла травой. На надгробном камне криво, словно собачьим когтем, было нацарапано: «Добродетельная драгоценная вторая супруга[1.18], могила придворной дамы[1.19] Чу». А рядом красовалась надпись «Сваренная на пару без приправ[1.20] императрица».

Напротив возвышался второй, совсем свежий, могильный холм. На надгробной плите было написано «Могила зажаренной в масле императрицы[1.21], урожденной Сун».

— …

Если бы он столкнулся с подобной дурной шуткой десять лет назад, это абсурдное зрелище заставило бы Сюэ Мэна расхохотаться.

В то время они с Мо Жанем были учениками одного наставника и этот парень славился своими розыгрышами. Несмотря на то, что Сюэ Мэн терпеть его не мог и часто сам становился объектом его шуток, иногда Мо Жаню удавалось рассмешить даже его.

Вот и сейчас… эта варенная на пару наложница и жаренная в масле императрица… о чем это он? Какого черта? Должно быть Мо Жань со своим «выдающимся» образованием и «литературным талантом» сам сочинил надписи на надгробиях своих жен в том же незабываемом стиле, что был использован при именовании эр «Ванба», «Гуа» и «Цзиба». Хотя чем он руководствовался, дав своим императрицам подобные посмертные имена, все равно было непонятно.

Сюэ Мэн перевел взгляд на третью могилу.

В темноте ночи ему удалось рассмотреть, что это просто вырытая яма, внутрь которой помещен открытый гроб. На надгробной плите, установленной рядом с могилой, ничего написано не было. Прямо в гробу стоял кувшин вина «Белые цветы груши», чашка с пельменями в остром красном бульоне[1.22] и пиалы с острыми закусками... Да это же любимая еда этого подлеца!

Шокированный Сюэ Мэн замер от посетившей его сумасшедшей мысли. Неужели Мо Вэйюй не собирался сражаться с ним, заранее вырыл себе могилу и теперь просто ждет смерти?

Его прошиб холодный пот.

Невозможно.

Мо Жань никогда не сдавался и не знал усталости. Учитывая его характер, он должен был сражаться с повстанцами до конца. Так почему же теперь…

Последние десять лет Мо Жань находился в зените славы, на вершине власти и могущества. Что могло так повлиять на него, чтобы он совсем потерял волю к жизни?

Сюэ Мэн не мог понять, поэтому развернулся спиной к непроглядной темноте ночи и широкими шагами направился к ярко освещенному Дворцу Ушань[1.23].

Тем временем в тронном зале Дворца Ушань Мо Жань устало закрыл глаза. Лицо его было безжизненно серым.

Догадка Сюэ Мэна оказалась верна: он на самом деле потерял желание жить и ту пустую могилу он выкопал для себя. За два часа до этого при помощи магии Мо Жань переместил всех слуг с горы, а сам принял яд. Из-за высокого уровня его совершенствования яд действовал на него намного медленнее, чем на обычного человека. Мучительно долго растекаясь по его телу, отрава постепенно проникала в каждый орган, разъедая внутренности и причиняя невыносимые страдания.

Со скрипом открылись двери.

У Мо Жаня уже не было сил, чтобы поднять голову, он мог лишь хрипло сказать:

— Сюэ Мэн, ты все-таки пришел?

Отражаясь в золотых плитах пола огромного зала, перед ним в самом деле стоял Сюэ Мэн. Собранные в хвост волосы чуть растрепались, легкие доспехи мерцали в свете свечей.

Ученики одного учителя снова встретились. Внешне Мо Жань не выказал никаких чувств. Он откинулся на сидении и, подперев щеку рукой, скрыл выражение глаз за завесой густых ресниц.

Часто люди описывали этого человека как отвратительного, ужасного демона о трех головах и шести руках. Однако от рождения Мо Жань был очень хорош собой. Высокая переносица с плавным изгибом, чувственные губы, приятные черты лица. Обладая природным магнетизмом, он с детства умел притягивать