– Кто вы по национальности?

– Разве это имеет значение? Вы не должны ничего знать обо мне. Вы должны просто меня слушаться.

Его тон, твердый и холодный, не сулил никакого поцелуя!

Она возмутилась, ведь, когда принцесса спрашивает о чем-то, простые люди обязаны отвечать. И хотя ей страшно хотелось пожить жизнью обыкновенной девушки, она по привычке смерила его высокомерным взглядом, который всегда имелся в запасе для провинившихся слуг.

– Австралиец, – отрывисто бросил он.

Это объясняло его акцент, безусловно столь же приятный на слух, как и та непонятная фраза, которую он недавно так выразительно произнес, пытаясь избежать столкновения с велосипедом. И принцесса сама громко повторила эту фразу, с той же интонацией, что и он.

Машина сделал зигзаг, но Роунэн тут же взял себя в руки.

– Не произносите это! – закричал он, потом, подумав, добавил: – Ваше высочество.

– Я стараюсь усовершенствовать свой английский!

– Ваше старание может сделать одно – привести меня к позорному столбу за то, что я учил принцессу неприличным словам. Здесь еще существует порка розгами?

– Конечно, – с удовольствием солгала она. Его лицо потемнело, но потом, поняв, что она подшучивает над ним, он строго взглянул на нее. – А в Австралии заставляют женщин выходить замуж за нелюбимых мужчин? – спросила она. На самом деле ее никто не заставлял. Отец дал ей выбор, но это был не настоящий выбор. Стремление оправдать его ожидания, угодить ему оказало влияние на ее решение.

К тому же неожиданное предложение принца Махейла пришлось на горький момент ее жизни: минуло всего несколько дней после кончины ее кота, Ретны.

Люди говорили, что это всего лишь кот, и не понимали глубины ее отчаяния, но Ретна появился у нее, маленькой восьмилетней девочки, еще крохотным котенком. Он был ее другом и компаньоном в королевском дворце, где все были слишком заняты, чтобы обращать внимание на то, что нужно какой-то одинокой маленькой принцессе.

– Поверните здесь, в конце этой дороги есть небольшой базар.

Роунэн свернул направо.

– Ну? – спросила принцесса, видя, что он не собирается отвечать на ее вопрос.

– Люди женятся по самым разным причинам, – сказал он. – Любовь – это еще не гарантия того, что все будет удачно. Да и кто вообще знает, что такое любовь?

– Я знаю, – сказала она твердо. Похоже, ее представление о том, что такое любовь, стало ясным, только когда она уже дала согласие выйти замуж за нелюбимого человека.

– Конечно, знаете, принцесса.

По его тону было понятно, что он считает, будто для нее любовь – это сказочная фантазия, мечта школьницы.

– Вы считаете меня глупенькой и незрелой, потому что я верю в любовь, – раздосадованно сказала она.

– Я представления не имею о том, во что вы верите или не верите. Да и не хочу это знать. Я должен делать свое дело. Моя миссия – сберегать вас. Чем меньше я буду знать о вас лично, тем лучше.

Шошана опешила. Она привыкла к тому, что ее персона вызывает интерес, что перед ней заискивают, и не могла припомнить, чтобы кто-то сказал ей то, что действительно думает. Именно заведомо лицемерное восхищение заставляло ее по ночам свертываться калачиком, прижимая к себе своего кота, слушать его мурлыканье и чувствовать, что это единственное существо, которое искренне любит ее.

– Вот этот базар, – холодно сказала она. Они подъехали. Шошана взялась за ручку дверцы, но Роунэн остановил ее:

– Вы останетесь здесь.

Ее рука задрожала при его прикосновении. Если она не ошибалась, мужчину тоже охватила легкая дрожь.

– Вы поняли? Сидите здесь. Нагните голову, если кто-то появится на дороге.

Она кивнула, но, видимо, не слишком убедительно.

– Это не игрушки.

– Хорошо! – сказала Шошана. – Я поняла.

– Надеюсь, – пробормотал Роунэн, строго посмотрел на нее и торопливо пересек улицу.

– Не забудьте ножницы, – крикнула она ему вслед.

Шошана мечтала обрезать волосы с тех пор, как ей исполнилось тринадцать лет. Они были слишком длинные и ужасно раздражали ее. Чтобы их вымыть и высушить, приходилось прибегать к помощи двух служанок.

– Принцессы, – назидательно сказала ее мать, опешив от требования дочери, – не стригут свои волосы.

Принцессы и еще много чего не делают. Люди, которые полагают, что быть принцессой просто здорово, попробовали бы побыть в этой роли хотя бы денек или два. Попытались бы чинно сидеть во время скучных концертов, торжественных церемоний и встреч. Попробовали бы они обменяться рукопожатиями с каждым, стоящим в бесконечной цепочке встречающих, и часами улыбаться без перерыва. Попробовали бы выслушивать речи на официальных обедах, представлять королевский двор на свадьбах, похоронах, крещениях важных особ. Попробовали бы встречаться с миллионами людей и никогда не узнать по-настоящему ни одного из них.

У Шошаны были мечты, совсем не свойственные принцессам, совсем не грандиозные, по меркам остальной части человечества, но это были ее мечты. И если Роунэн думал, что она несерьезно отнеслась к происшедшему в пагоде, то он ошибался.

Она поставила крест на своих мечтах. У нее было такое чувство, что с каждым шагом, приближающим ее к алтарю, они, словно стеклянные, разбивались на кусочки под ее туфельками.

Однако по каким-то причинам – то ли все-таки ее мечты были очень сильными, то ли кот Ретна покровительствовал ей из потустороннего мира – ей была предоставлена сейчас отсрочка, и она почувствовала, что должна использовать это крохотное оконце свободы, чтобы попытаться осуществить все, о чем когда-то мечтала.

Ей хотелось носить, брюки и шорты. Хотелось ездить на мотоцикле. Хотелось заниматься серфингом и надевать купальник, а не облачаться в тот костюм для купания, который ее заставляли надевать, когда она плавала в бассейне, и в котором можно было утонуть, если плавать в море.

Существовали и другие мечты, которым никогда не суждено было сбыться, если бы она вышла замуж за наследного принца островного государства с точно такими же консервативными традициями, как на острове Бранаша.

Внешне все было бы благопристойно. Она бы носила прекраснейшие платья, лучшие ювелирные украшения. Ее манеры были бы всегда безукоризненными, и она никогда не могла бы сказать, чего хочет на самом деле. Очень скоро она должна была бы осесть дома и начать производить на свет потомство.

Но Шошане так отчаянно хотелось многое испытать в жизни, прежде чем смириться со своим предназначением. Ей хотелось увидеть снег, хотелось прокатиться в санях. Она чувствовала, что ей не хватает чего-то существенного, например такого молодого человека, каких она видела в кино. Как хорошо было бы иметь возлюбленного! Он держал бы ее за руку, водил в кино, ухаживал за ней. Муж – это совсем другое!