«Мне уже тридцать лет, и я давно не нуждаюсь в материнской любви».

Мать Маркуса оставила сына на попечении тети и дяди, когда ему была всего неделя от роду. Она спешила покинуть Британию, и на пути в Дувр сделала остановку в поместье родителей Нейта. Насколько Маркусу было известно, мать вышла замуж за какого-то итальянского графа и жила с ним на острове в Средиземном море. Наверное, ее муж не испытывал недостатка в средствах, поскольку «вдовий капитал», что полагался ей по закону, так и остался нетронутым.

Если бы она в этот самый момент вошла в комнату, Маркус ее не узнал бы.

«Хорошо, что она меня бросила. Тем самым она одарила меня семьей. Благодаря ей, у меня есть Нейт».

Лакей Лоренс принес ветчину, сыр и хлеб.

– Мистер Финч просил напомнить вам о письме из Лавсбриджа. Оно у вас на столе.

– Да, Лоренс, спасибо. Я его вижу.

Новости о протекающей крыше и покосившемся заборе могут подождать.

– Что же на самом деле было у тебя с мисс Ратбоун? – спросил Алекс, как только ушел лакей. – Как тебя угораздило попасться в ее сети?

– И я не понимаю, как ты со своим умом и сообразительностью оказался у нее на крючке, – сказал Нейт. Голос его дрожал от возмущения. Или все же от тревоги? – Ты ведь понимаешь, как важно для тебя соблюдать осторожность, особенно сейчас.

Маркусу ужасно хотелось заявить Нейту, чтобы тот катился к черту, но стоит дать себе волю, и рядом с ним вообще никого не останется.

– Вы ведь знаете, как душно бывает в бальном зале. Я просто вышел подышать свежим воздухом.

Маркус действительно искал спасения от духоты и шума, но также хотел улизнуть от вдовы Чесни, которая явно искала с ним встречи после того, как он пару раз дал ей повод поверить в его заинтересованность в более близком знакомстве. Отсутствие сердца не подразумевало отсутствие мужественности, и Маркус, как и любой другой мужчина, имел определенные потребности.

«И еще я ужасно одинок».

Наконец Маркус сам себе в этом признался. Не мог он надеяться на долгую и счастливую семейную жизнь, но так хотелось немного женской ласки не по прейскуранту!

Маркус плеснул себе еще бренди. Как оказалось, вдова Чесни не готова дарить ему ласку даром, лишь в обмен на обручальное кольцо. Маркус ударил кулаком по столу. Руку пронзила боль. Ничего. Чем больнее, тем лучше.

– Вероятно, Ратбоун давно следил за мной и заранее все подготовил. Он взял меня тепленьким.

– Скорее всего, это удачная импровизация. Ратбоун увидел шанс и постарался его не упустить. Ратбоун не так умен, как ты думаешь, – заключил Алекс.

Тем досаднее его, Маркуса, оплошность. Наверное, ему действительно нужна нянька, если такие туповатые типы, как Ратбоун, могут обвести его вокруг пальца.

А теперь Ратбоун постарается донести до всех свою версию событий, и его, Маркуса, герцогский титул покроется новым слоем грязи.

– Сам не пойму, как я мог поверить Ратбоуну, когда он сказал, что его дочь куда-то запропастилась. Зачем только я согласился помочь ему в поисках!

– Можешь поздравить себя с тем, что тебе удалось найти ее, – усмехнулся Алекс.

Да, с этим не поспоришь. Маркус действительно нашел ее. С распущенными волосами и распущенной шнуровкой корсета, отчего груди ее буквально вывалились наружу. Маркус живо припомнил увиденную картину, и у него пересохло во рту.

– Она пряталась за кустом и выскочила прямо на меня. Я отшатнулся, споткнулся и… – Маркус мрачно уставился в бокал. Анекдот, да и только. Будь на его месте другой, он посмеялся бы от души. – Мы оба оказались на земле, и как раз в этот момент на нас наткнулась леди Данли.

Алекс не выдержал и прыснул.

– Не вижу в этом ничего забавного.

– Тут уж не до забав, когда не знаешь, как вырваться из цепких коготков мисс Ратбоун, – промолвил Алекс. – Но со стороны… – Неудержимый хохот помешал ему закончить предложение.

– Считай, тебе повезло, что мисс Ратбоун не заявила о том, будто ты ее изнасиловал, – сказал Нейт.

– Доказательная база у нее была слабовата. К тому же когда нас увидела леди Данли, мисс Ратбоун лежала на мне и целовала в губы.

У Нейта брови поползли вверх.

– И ты не мог ее остановить?

Хорошо, что в кабинете свет приглушенный. Может, никто и не заметит, как он покраснел.

– Хорошо, что я не попытался ее остановить. Иначе со стороны могло бы показаться, что она действует по принуждению.

Унизительная правда была в том, что Маркусу не очень-то хотелось сопротивляться. Ему было… приятно.

Очевидно, похоть и была той самой непреодолимой силой, толкавшей к алтарю всех его незадачливых предков. И, если бы дело ограничивалось влечением плоти, Маркусу хватало бы изобретательных и умелых жриц любви, к услугам которых он часто прибегал. Но последнее время никакие изыски не давали ему полного удовлетворения.

Нейт нахмурился.

– Лондонские девицы известны своим бесстыдством. Тебе надо на время уехать из города, – посоветовал он.

– Отправимся на север, в край несчитаных озер и непуганых коз. Козы в отличие от лондонских девиц не отличаются вероломством. – И еще там постоянно идет холодный дождь, – сказал Маркус.

Впрочем, почему бы не воспользоваться случаем, чтобы выбраться из города на природу? Взгляд Маркуса случайно упал на письмо из Лавсбриджа.

«Странно. Письмо написано явно не рукой Эммета».

– В это время года там совсем неплохо, – заметил Алекс. – Не хочешь ли ты сказать, что боишься растаять?

– Нет, – протянул Маркус и, повертев письмо в руках, обнаружил, что печать тоже ему незнакома.

– Так чего от тебя хочет Эммет? – спросил Нейт.

– Письмо не от Эммета. – Маркус вскрыл печать. Единственный лист был испещрен мелкими неразборчивыми каракулями. Хорошо еще, что писавший не увлекался вензелями и росчерками. Но и без этих излишеств впору было приглашать шифровальщика.

Маркус поднес листок к свету. К счастью, подписано послание было печатными буквами.

Рэндольф Уилкинсон, стряпчий.

Это имя было Маркусу смутно знакомо… Вот досада! Он вспомнил, откуда знает эту фамилию. На Уилкинсона была возложена обязанность следить за тем, чтобы воля покойной Изабеллы Дорринг выполнялась неукоснительно и ритуал передачи дома самой достойной из старых дев никак и никем не нарушался. Очевидно, дом снова пустовал, и ему, Маркусу, предстояло его заселить.

– Судя по всему, мне нужно ехать в Лавсбридж. – Маркус со вздохом опустил письмо. – Уже завтра утром.

Апрель 1617 года. Герцог улыбнулся мне, когда мы выходили из церкви сегодня утром. У него совершенно очаровательные ямочки.