вертя в руках её чётки с заготовками под будущие миры.

— Наставник Ли говорил, что такие заготовки не очень отличаются друг от друга. Вот если бы они были напитаны божественной энергией, так чтобы светиться, тогда другое дело. Но нам придётся напитать их собственной энергией, что в разы усложняет процесс сотворения.

До стажировки их всех снабдили специальными артефактами-накопителями, которые следовало заблаговременно зарядить под завязку. Разумная предосторожность, ведь новички, истратившие больше божественной энергии, чем могли себе позволить, рисковали оказаться запертыми в ловушке закрытого тренировочного мира.

— Когда мы сможем увидеться в следующий раз? — отложив чётки, Ежан подошёл, чтобы коснуться её губ сладким поцелуем.

От полноты ощущений, Альфэй прикрыла глаза. Внутри вновь расплавленным золотом разлилась сияющая и горячая волна тяжёлого желания. Она нехотя оторвалась и с трудом сглотнула, ставшую вдруг вязкой слюну.

Почему она так долго отказывала себе в удовольствии? Почему боялась почувствовать себя вновь желанной? Альфэй не хотела вспоминать.

Все обиды и страхи казались мелкими в сравнении с волшебными ощущениями, которые дарил ей Ежан.

— Пришлю тебе божественного посланника, как только справлюсь с сотворением первого мира, — пообещала Альфэй.

— Возможно, я не смогу придти сразу же, — заботливо предупредил он.

— Ничего, я подожду.

— Тогда, до встречи, — прощальный поцелуй обжёг обещанием новой сказочной ночи.

Оставшись в одиночестве, Альфэй не медля больше ни минуты, активировала защиту павильона и взяла в руки чётки. Первая среди одинаковых бусин замерла в пальцах. В прозрачно-голубой глубине словно пробегали блики солнечного света, завораживая и маня окунуться.

Альфэй всей собой потянулась за игрой света и тени.

Часть 1

Глава 1. Сотворяющая богиня

Альфэй словно нырнула в поток прохладной прозрачно-голубой воды с пробегавшими по поверхности бликам. Звуки и запахи как отрезало. Перестали ощущаться температура, влажность, движение воздуха. Тело сдавило со всех сторон. Она застыла в самом сердце ничто и нигде.

Сосредоточившись, Альфэй затянула песнь созидания.

Напротив неё сгустилась энергия, в виде маленькой, всё разраставшейся чёрной дыры. Вскоре окружающую голубоватую прозрачность затянуло в эту чёрную дыру, внутри которой далёкой звёздочкой сиял сотворённый мир.

Усилием воли Альфэй переместилась на поверхности планеты, ноги утонули в рыхлой почве, до слуха донёсся приятный шелест волн и крон деревьев. Света, исходящего от самой Альфэй, едва хватило, чтобы разглядеть песчаный морской берег. Она подняла взгляд, и вновь запела, наблюдая за рождением звёзд, солнца и луны.

С каждым новым актом сотворения божественная энергия покидала её. Последнее на что ещё хватило Альфэй — населить этот мир людьми, пока силы окончательно не оставили её.

Очнулась Альфэй от колющего во все места сена, заменявшего ей постель, в маленькой хижине, сделанной из бамбука. На ней оказалось всего две холщёвые тряпки: одна прикрывала грудь, другая опоясывала бёдра. Ноги же и вовсе оказались босыми. После десятилетий ношения многослойных одежд, казалось, что она неприлично обнажена.

— О, ты очнулась? Твои тряпки вымазались, так что я их сожгла. Пока походишь в том, что я для тебя нашла. Иди, поешь, а то в чём только и душа держится? Такая бледная и тощая. А чтобы прокормиться, нужны силы, — в хижину вошла высокая, ширококостная, загорелая женщина, чьи мышцы и полные груди, казалось, были натёрты маслом и упруго перекатывались от каждого движения.

Ничего удивительно в том, что Альфэй поняла обращённые к ней слова, не было. Всё же именно она создала этот мир и само собой понимала всех его обитателей, как и они её. Тут неприятных сюрпризов не предвиделось.

Женщина тоже носила холщёвые тряпки, но поверх них блестели стальным плетением кольчужный лиф и юбка, на ремне висели ножны с внушительным тесаком, обута она была в кожаные сапоги до голени. Её чёрные, коротко остриженные волосы были выбриты у висков. Ни грамма косметики, ни единого украшения на женщине или в её жилище Альфэй не заметила.

За грубосколоченным низким столом они с женщиной разделили скудную трапезу, состоявшую из овощей, вяленого мяса и фруктов, запив всё это простой водой. Женщина попросила звать её сестрицей Юн, а Альфэй сократила своё имя до Фэй.

— Мы находимся на большой земле. Бывает, к нам прибивает кого-то из варваров. Таких же тщедушных и маленьких. Видимо жизнь за большой водой совсем тяжёлая, вот вы там и хиреете, — поделилась своими умозаключениями Юн.

— Ничего я не тщедушная! — возмутилась Альфэй под задорный грудной гогот.

— Не обижайся, малышка, но тебя бы откормить как следует. Я живу охотой. Места у нас изобильные, в лесу полно дичи, так что мясо всегда есть. Можешь жить у меня, пока не придумаешь, как быть.

— Пожалуй, я приму твоё предложение, сестрица Юн, — согласилась Альфэй.

Она почти не чувствовала согревавшую изнутри и дарующую ощущение всемогущества божественную энергию, и по всему выходило, что застряла в сотворённом мире до восстановления резерва. В крайнем случае, можно было воспользоваться накопителем, который на неснимаемой цепочке, невидимый для посторонних глаз висел на шее. Однако Альфэй хотела по-честному сделать задание от начала и до конца сама. Она нуждалась в испытании собственных сил, чтобы доказать чего на самом деле стоит.

— Вот и славно. А теперь идём, поможешь мне продать тушки кроликов и фазанов, — позвала её Юн.

Они шли по обычной утоптанной множеством ног тропинке между однотипными бамбуковыми хижинами. Всю дичь в холщёвом мешке несла Юн, не мешая Альфэй вертеть головой по сторонам.

В центре поселения на единственной улице, где расположились торговые ряды, им всё ещё не встретилось ни одного мужчины. Создавалось впечатление, что здесь живут только женщины, причём такие же высокие и мощные как Юн. Среди местных Альфэй чувствовала себя карликом, попавшим в мир великанов. Женщины торговали мясом, рыбой, овощами, фруктами, оружием, тканями, кожей. Они громко переговаривались, смеялись и ругались.

— Кто это с тобой, Юн? — спросила торговка соседнего прилавка, когда они с Юн разложили тушки кроликов и фазанов на одном из деревянных столов.

— Чужеземка Фэй. Нашла её сегодня на берегу у большой воды.

— Ох, и тощая она у тебя, — покачала головой женщина.

— Ничего, я её ещё откормлю!

— Да не тощая я! — не смолчала Альфэй под дружный гогот женщин.

Юн продавала свой товар за круглые медяшки, на которых был отчеканен местный номинал.

— Монеты куют в кузнице. Ещё наконечники для стрел и копий, ножи, мечи, кольчуги, орудия для возделывания полей. Сложное ремесло, но за него и платят хорошо, — Юн указала на стол особенно внушительной женщины продающей товары из железа.

— Это жена кузнеца? — предположила Фэй.

— Она и есть кузнец. А кто — это жена? — поползли брови Юн вверх.

— Эм… а