Гвинейра нервно дергала недавно завязанный пучок волос, пока из него не выбились первые пряди.

— Нужно было хотя бы настоять на дамском седле и платье для верховой езды.

Джеймс мягко взял ее за руку и поцеловал.

— Ты ведь знаешь Куру и Уильяма. Может быть, все дело действительно в пони. Но ты с равным успехом могла послать фотографию Глории в праздничном наряде — тогда они написали бы, что ей не хватает фортепьяно. Наверное, просто пришло время. Они ведь должны были в какой-то момент вспомнить, что у них есть дочь.

— Довольно поздно! — возмутилась Гвин. — И почему они не дают нам права голоса? Они ведь совсем не знают Глори. И сразу в интернат?! Она слишком юна…

Джеймс прижал жену к себе. Признаться, он предпочитал видеть ее в гневе, нежели такой отчаявшейся и неуверенной, как сейчас.

— Многие английские дети отправляются в интернат уже в четыре года, — напомнил он ей. — А Глори двенадцать. Она справится. Может быть, ей даже понравится.

— Она будет совсем одна… — негромко произнесла Гвин. — Она будет тосковать по дому.

Джеймс кивнул.

— Наверняка поначалу все девочки тоскуют. А потом все как-то устраивается.

Гвинейра возмутилась.

— Если поместье родителей находится в двадцати милях, то конечно. Но в случае с Глори это восемнадцать тысяч километров! Мы посылаем ее на другой конец света, к людям, которые ее не знают и не любят!

Гвинейра закусила губу. До сих пор она никогда не признавала этого, напротив, всегда защищала Куру. Но, в принципе, это было правдой. Куре-маро-тини не было дела до своей дочери. И Уильяму Мартину тоже.

— А мы не можем сделать вид, что не получили письма? — Она прижалась к Джеймсу. И тот вдруг вспомнил совсем молоденькую Гвинейру, которая сбегала в стойла к погонщикам скота, когда не справлялась с претензиями своей новой новозеландской семьи. Но это серьезнее, чем рецепт ирландского рагу…

— Гвин, милая, они пришлют новое! Похоже, эта идея принадлежит не Куре. По всей вероятности, она как-то высказалась на этот счет, а потом, готовясь к следующему концерту, забыла. Письмо от Уильяма. Значит, это его затея. Возможно, он носится с идеей выдать Глорию за какого-нибудь графа при первом же подвернувшемся случае…

— Но раньше он ненавидел англичан, — напомнила Гвинейра. В недалеком прошлом Уильям Мартин был борцом за независимость Ирландии.

Джеймс пожал плечами.

— Уильям — парень гибкий, ты ведь знаешь.

— Если бы Глория была не одна, — вздохнула Гвин. — Долгое путешествие на корабле, все эти чужие люди…

Джеймс кивнул. Несмотря на его усилия успокоить жену, он прекрасно понимал Гвин. Глория любила работу на ферме, но ей не хватало тяги к приключениям, отличавшую Гвин и ее дочь Флёретту. В этом отношении девушка была совсем другой — и Гвин, и прадед девочки Джеральд Уорден никогда не боялись идти на риск, не говоря уже о Куре и Уильяме Мартине. Но здесь, видимо, сработало наследие маори. Марама, бабушка Глории, была мягкой женщиной, привязанной к земле. Конечно, она кочевала вместе со своим племенем, но если приходилось покинуть землю нгаи таху одной, она чувствовала неуверенность в себе.

— А если мы пошлем с ней другую девочку? — размышлял Джеймс. — У нее нет подруг среди маори?

Гвинейра покачала головой.

— Ты ведь не думаешь, что Тонга пошлет девочку из своего племени в Англию! — заметила она. — Не считая того, что я не припоминаю ни одну из них, которая дружила бы с Глорией. Впрочем… — Лицо Гвин просветлело. — Да, это было бы неплохо!

Джеймс терпеливо ждал, когда жена озвучит свою мысль.

— Конечно, она еще очень юна…

— Кто? — не выдержав, спросил он.

— Лилиан, — ответила Гвин. — С Лилиан они отлично поладили, когда Илейн приезжала в прошлом году. В целом это вообще единственная девочка, с которой когда-либо играла Глория. К тому же Тим и сам учился в Англии. Возможно, такая идея придется ему по душе.

При упоминании Лилиан Джеймс невольно улыбнулся. Еще одна правнучка, но на этот раз совершенно плоть от плоти его. Илейн, дочь Флёретты, вышла замуж и жила в Греймуте. Ее дочь Лилиан была старшей из четверых детей. Единственная девочка, новая копия Гвинейры, Флёретты и Илейн: рыжеволосая, живая, всегда в хорошем настроении. Сначала Глория слегка робела, когда в прошлом году познакомилась с Лилиан. Но та быстро растопила лед. Она болтала без умолку, рассказывая о школе, подружках, лошадях и собаках, ездила с Глорией верхом наперегонки, просила, чтобы та научила ее языку маори и съездила с ней в гости к племени, живущему в Киворд-Стейшн. Гвинейра впервые в жизни видела, чтобы ее правнучка Глория хихикала и секретничала с другой девочкой. Эти новоиспеченные подружки пытались подслушать, как Ронго Ронго, повитуха и тохунга маори, творит заклинание, а потом Лилиан показала Глории кусок нефрита, который подарила ей Ронго Ронго и который девочка берегла как настоящее сокровище. Малышка не уставала выдумывать собственные истории.

— Я спрошу отца, сделает ли он для камня оправу, — важно заявила она. — Тогда я повешу его на золотую цепочку и буду носить на шее. А когда познакомлюсь с мужчиной, за которого выйду замуж, он… он… — Лилиан не могла определиться между «будет жечь, как раскаленный уголь» или «будет биться, как сердце».

Глория не могла поддержать игру. Для нее «сокровище» Лилиан было куском нефрита, не более. Что уж тут говорить о том, чтобы с его помощью очаровать кого бы то ни было. Однако слушать фантазии Лилиан ей нравилось.

— Лилиан еще младше Глории, — заметил Джеймс. — Я не представляю, чтобы Илейн согласилась с ней расстаться. Что бы ни думал по этому поводу Тим…

— За спрос денег не берут, — решительно заявила Гвин. — Я сейчас же напишу им. Как думаешь, сказать Глории?

Джеймс вздохнул, еще раз провел рукой по когда-то каштановым, а теперь седым, но по-прежнему непослушным волосам. Совершенно типичный для него жест, который всегда любила Гвинейра.

— Не сегодня и не завтра, — наконец произнес он. — Но если я правильно понял Уильяма, новый учебный год начинается после Пасхи. К этому времени она должна быть в Кембридже. В случае опоздания никто не будет делать ей поблажек. Если в середине года она будет единственной новенькой, тем хуже для нее.

Гвин устало кивнула.

— Но мы должны сказать мисс Бличем, — грустно произнесла она. — Ведь ей придется искать новое место. Проклятье, наконец-то у нас есть домашняя учительница, которая чего-то стоит, и тут такое!

Сара Бличем учила Глорию с самого начала, и девочка очень любила ее.

— Что ж, по крайней мере Глори точно не будет отставать от своих одноклассниц-англичанок, — попыталась утешить себя Гвин.

Мисс Бличем училась в педагогической академии в Веллингтоне и закончила ее с отличием. Больше всего она любила естественные науки, и ей удалось пробудить интерес к ним у Глории. Обе с радостью зарывались в книги, в которых речь шла о флоре и фауне Новой Зеландии, и восхищению мисс Бличем не было границ, когда Гвинейра раскопала рисунки своего первого мужа, Лукаса Уордена. Лукас в первую очередь исследовал и каталогизировал популяции насекомых своей родины. Мисс Бличем пришла в восторг от его точных рисунков различных видов веты. Гвинейра же смотрела на этих существ со смешанным чувством. Огромные насекомые никогда не вызывали у нее особых симпатий.