– Задание подразумевает… какое именно воплощение? – Далида пристально посмотрела на Ведущего Сектора. Ей было важно понять: хотят её забросить на срок человеческой жизни, начиная с рождения; подберут ли ей тело с только что отлетевшей душой (а значит, ей достанется весь багаж социальных связей, которые наработал прежний владелец) или же это будет чистое воплощение её сути со всеми возможностями и памятью, но подогнанное под ДНК населяющего планету вида.

– Чистое воплощение со всеми возможностями и знаниями, – ответил Кхаакр. – Потребуются все твои способности Воина Духа. Подбирать тело, которое сможет вместить хотя бы часть твоей сути со всеми возможностями, слишком долго. И очень может быть, что такого экземпляра не окажется на нужной территории в нужное время.

– И что за территория?

– Сектор 101-54. Ты уже была на планете Земля.

– Да, захолустье Алабамы… Была учительницей в школе для трудных детей… – Далида криво усмехнулась. – И если бы я оказалась самой обычной учительницей, меня можно было бы загнать в подобное учебное заведение только под дулом пистолета! Учителя в этой школе больше боялись не директора, а детишек…

– Теперь это Москва.

– Так кого или что именно мне искать?

Вивьен Петрова – ведущий специалист суперзасекреченного исследовательского института бросила огромную папку бумаг на стол своего непосредственного начальника, точнее, административного хорька с майорскими погонами. Простых смертных в их лаборатории не наблюдалось. Тут работали или гении от науки, или штабные офицеры с высшим допуском секретности.

«Хорек!» – в очередной раз подумала про себя Вивьен и начала лихорадочно перебирать бумаги, чтобы показать данные этому хорьку в погонах.

– Мне нужна девчонка! – выпалила она, тыча пальцами в разбросанные на столе графики. – Не могут у человека просто так измениться параметры всех тонких тел! У нее даже состав крови изменился и группа! Это нонсенс! Такого не бывает! Я должна её исследовать! Она может стать ключом к нашим исследованиям! Вот график «до». А вот график «после»! Разница очевидна! – продолжала бушевать Вивьен, но потом опомнилась и с сомнением глянула на хорька: тому – что график, что проблема узнавания Бонгарда, что гипотеза Римана, что теорема Ферма – все равно ничего не поймет.

Наполовину француженка по отцу, наполовину русская по матери Вивьен, наконец, плюхнулась в кресло перед директором лаборатории. Она слишком привыкла всего добиваться в жизни кулаками. Вот и сейчас она била кулаком по столу и доказывала правоту криками больше по привычке. А привыкать биться головой об стену ей пришлось еще со времен института. Именно там в её деле появилась пометка «неблагонадежна».

Она была круглой отличницей и лучшей студенткой факультета кибернетики и информационной безопасности. Её ждали в аспирантуру при кафедре криптологии и дискретной математики. Она была звездой университета, пока кто-то из курирующих университет штабистов не усомнился в её лояльности к стране и партии. «Все-таки наполовину француженка…» – стали шептаться за спиной. Как её допустить до секретов страны! С такой-то биографией и родословной! Мать – портниха, отец – француз без постоянного места жительства, гастролирующий по миру фотограф. «Знаем мы таких гастролёров! Французский шпион – никак не меньше!» – добавляли другие.

И Вивьен перевелась. Стала биологом. Потом по-настоящему заинтересовалась, втянулась. После учебы устроилась лаборантом в биомедицинскую компанию, специализировавшуюся на ДНК-диагностике. Первое образование удивительным образом пригодилось в работе – случился прорыв: когда сумма знаний и природный талант слились воедино и родили новый подход к ДНК-исследованиям.

Вивьен премировали, повысили оклад. А потом пришли штабисты, которые когда-то испортили ей все вероятное научное будущее, и предложили работать на правительство, в суперсекретном институте, в суперсекретной лаборатории. Все амбиции Вивьен самым неожиданным образом реализовались.

Вот уже семь лет она являлась руководителем научной группы, и её направление исследований считалось одним из наиболее перспективных и приоритетных. И если Вивьен что-то задумала, все вокруг знали – вставать у нее на пути себе дороже!

– Мы изучаем способности… – продолжала Вивьен свою линию, но уже более спокойно, – сверхспособности, которые открываются после… клинической смерти, перенесенного тяжелого заболевания, аварии, пожара, автокатастрофы… Есть статистика, и она очень убедительна! Люди меняются… Меняются параметры их биополя, поведенческие особенности, предпочтения в еде, одежде… Перенесшие клиническую смерть или катастрофу люди начинают по-другому смотреть на мир, у них изменяется система ценностей, и в 1,5–3 % случаев появляются особые способности. Нам нужен механизм появления сверхспособностей! Мы обязаны этот механизм раскодировать и подчинить себе! И эта девочка – отличный экземпляр!

– Ты в своем уме?! – переходя на личности, уже прорычал хорек.

Теперь на хорька он был совсем не похож. Директор лаборатории Степан Светлов весь как-то разом подобрался, напрягся в пружину. Глаза сузились и стали колючими до невозможности.

– Как я объясню своему начальству, что все хорошо, если им САМ Президент по голове настучит? Мол, зачем трогать детей моих советников? Вам что, других мало?!

– То, что девчонка оказалась дочерью советника Президента, не снимает с нее обязанностей как с гражданина…

Вивьен даже договорить не успела. Степан Степанович Светлов с силой грохнул принесенной Вивьен папкой об стол и процедил:

– Ксения Аполлинарьевна, чтобы ты знала, не просто советник Президента. Она советник Президента по межнациональным вопросам – по нестандартным межнациональным вопросам! Именно она возглавляла комиссию по проблеме Тро-ка-ти. И именно она курирует наш институт! Если ты ошибешься, что-то пойдет не так, у нас у всех полетят головы! В самом лучшем случае нас лишат финансирования. Я повторю: в самом лучшем случае… О худшем я даже говорить не хочу!

Вивьен принялась задумчиво грызть ухоженный, наманикюренный ноготок.

– Именно поэтому я не предлагаю обследовать её сына или её саму… – Вивьен усмехнулась.

– Поговаривают, что отношения с дочерью у советника Президента по нестандартным вопросам… – Вивьен старательно передразнила интонации директора при произнесении должности – не самые лучшие. И это мягко говоря…

Взгляд Степана Светлова продолжал буравить Вивьен, но директор чуть подался корпусом вперед, в знак невербальной заинтересованности.

– Я предложу не просто обследовать дочь Ксении… – продолжала Вивьен. – Я предложу постараться сделать её нормальной. Моя знакомая из университетской клиники Мюнхена рассказывала: матери совершенно наплевать, что дочь стала видеть ауру, в разы повысилась интуиция и умение предугадывать… Её больше всего волновало… Они в Мюнхене назвали это «мерцающим сознанием». Больше это похоже на непродолжительное выпадение из реальности. Девушка столбенеет, а потом рассказывает о том, что видела, но на самом деле не могла видеть… Её поведение – не первый случай. Такое проявление способностей после аварий вполне распространено. Но у нее данные способности выражены чрезвычайно ярко. Потому нам она и нужна…