– Ты о чем?

– «Антик». Только что заказана крупная партия. В следующем месяце мы продадим его еще больше. Вчера молодежь из стратегического проболталась… Совет директоров готовит по «Антику» отдельную программу. Это – суперхит, который поможет компании вернуть все прежние показатели. И сила его – в качестве товара и отличной рекламе.

Я хмыкнул. Вот в чем дело! «Антик» – энергетический напиток, который мы выпустили на прилавки всего месяц назад. А я отвечал за рекламу. Наши плановики предлагали разные темы, я выбирал лучшие и доводил до ума.

В роликах для телевидения мы задействовали негра-боксера. Сейчас, на первом этапе кампании, по ящику крутят версию «Пульс»: угол ринга и профиль боксера, напряженно глядящего в пустоту. На абсолютно черном фоне под оглушительное биение сердца.

На втором этапе мы запустим «Дыхание»: тот же боксер в перерыве между раундами с подбитым глазом. В динамиках – прерывистое дыхание.

Третью, заключительную версию мы назвали «Овация»: его же лицо, перекошенное радостью победы под шквал аплодисментов. В конце каждой версии всплывают титры: «Цена мужества: спортивный напиток „Антик“».

Все сюжеты были до предела банальны, но режиссер с оператором выполнили свою задачу так виртуозно, что идея была принята на ура. Во всех трех роликах – ни музыки, ни голосов за кадром. А все потому, что на последней редакции в телестудии я негромко сказал:

– Такой классный видеоряд голос и музыка только испортят!

Плановики с режиссером уставились на меня. Как и Охара, стоявшая у них за спиной. Реакция понятная. Заказчика, который согласился бы выкинуть свое название из динамиков телевизора, в этой стране не найти.

Как я и ожидал, на контрольном просмотре разгорелись жаркие споры. Особенно упирался наш начальник отдела Санада. Это он назвал мою стратегию полным бредом, обвинил меня в том, что я извратил все сюжеты, одобренные советом директоров, а идею убрать из телерекламы звуковой логотип компании сравнил с клиническим безумием. Все это время я молчал, стиснув зубы. И пока наша бухгалтерия высчитывала, стоит ли возвращать эти сюжеты мне же на доработку, сроки, отмеренные отделу на этот проект, истекли.

Тогда же, в феврале, свалилось известие о грядущем сокращении штатов. Вся контора сидела как на вулкане. Ожидалось, что в ближайшие полгода до трехсот добровольцев уволятся «по собственному желанию». Если учесть, что у нас всего пара тысяч сотрудников, – цифры просто шокирующие.

Я оказался первым, кого вызвал к себе Санада. Долго я не раздумывал, согласился практически сразу. Чем и сберег себе нервы на весь оставшийся срок. Как ни крути, а получалось, что именно я стал символом сокращения штатов в родной компании.

– И тем не менее, – возмущалась Охара, – именно ваши ролики они собираются крутить в эфире весь год! Как вам это нравится?

– Да никак. Через месяц меня здесь уже не будет.

– Но это же… безответственно!

– А я не в той ситуации, чтобы рассуждать об ответственности. Если сокращение штатов для них важнее – пусть все выглядит так, будто я к этим роликам даже не прикасался.

– Но шеф! Почему вы так быстро сдаетесь? Даже постоять за себя не хотите!

– Сколько раз тебе повторять – мне давно пора на покой! Двадцать лет в конторе – для одной жизни более чем достаточно.

– «Давно пора на покой»? – передразнила Охара и вздохнула. – Опять двадцать пять… Какая прозорливость для одинокого холостяка! Вся Япония кишмя кишит безработными мужиками за сорок! Ну, уволитесь вы – и что дальше? Даже другой работы не подыскали! Станете первоклассным клоуном? Или сразу в бомжи пойдете?

– Ну, насчет «первоклассного» ты, конечно, погорячилась. А в остальном…

– Совсем вам, шеф, на будущее наплевать! – снова вздохнула Охара. – А вы подумали о тех, кто здесь после вас останется? Кто будет руководить этими плешивыми динозаврами? Они же только и умеют, что дрочить на сиськи в журналах!

– Ну, ты это… Все-таки выбирай выражения.

– Этим выражениям я научилась у своего шефа!

– Тогда лучше забудь их, и как можно скорее. Не хватало еще тебе стать самой молодой безработной за тридцать…

В этот миг на столе Санады зазвонил телефон. Одна из младших сотрудниц приняла звонок, нажала кнопку «ждите» и, поднявшись с места, пошла в переговорную.

– Хорошо, – сказала Охара чуть громче, провожая ее глазами. – Татуировку с вашим добрым советом я закажу на собственной печени.

Небрежно и словно бы невзначай она бросила мне на стол сложенную пополам ксерокопию формата В4:

– Ознакомьтесь, когда время будет…

И вернулась на свое место. Желтый костюмчик сидел на ней как влитой. Несмотря на замужество, парни наверняка еще окликают ее на улице. В свое время поговаривали, что у нас с ней роман, но эти слухи продержались недолго.

Я развернул ксерокопию. Прогнозы продаж экстренной партии «Антика». Ну и дела… Давненько на мой стол не попадали такие документы! Обычно дирекция рассылает их только на уровне начальников отделов. Наш Санада, как правило, знакомит с ними еще и заведующих секций. Но из этой стайки кровососов[10]меня давно уже выдавили. Откуда ксерокопия взялась у Охары – я понятия не имел. Хотя о том, что, показав ее мне, девчонка рисковала карьерой, догадался мгновенно.

Продажи «Антика» и правда сулили успех. Даже на самом жестком участке рынка – «пляжный отдых и водные виды спорта» – его позиции удерживались очень прочно. Эдак, глядишь, за три месяца миллион упаковок разойдется как свежие суси…

Дверь комнаты для совещаний открылась, и в зале появился Санада. Быстрым шагом прошел к своему столу, снял трубку. Убедившись, что он на меня не смотрит, я разорвал ксерокопию на мелкие кусочки, выкинул в урну и выдвинул один за другим все ящики стола. Стандартная уборка рабочего места перед тем, как оставить его навсегда…

– Эй, Хориэ! На пару слов.

Я поднялся и потащился к нему.

Доброго утра он мне решил не желать. Надо думать, из экономии времени. Только смерил меня недовольным взглядом и нахмурился еще больше.

– Ну, и сколько раз тебя предупреждать? Опять не брился утром?!

Сразу же навалилась усталость. Вроде бы и поспал немного с утра. А смертельная усталость ледяными пальцами все равно обжигала нутро. Видно, годы берут свое. Мне и в самом деле пора…

– Это вы насчет Устава образцового клерка? – как можно вежливей уточнил я.

– Тебе, дорогой мой, этим клерком еще две недели пахать! – отрезал он. – Да не кем-нибудь, а завсекцией!

– Извините, но… Разве не вы разрешили мне больше не появляться на собраниях руководства, потому что у меня накопилось столько отгулов? И разве не вы сообщили мне, что до конца месяца можно вообще на работу не выходить? Какая она все-таки странная, эта жизнь под приказом. Вы не находите, босс?