Послезавтра к ночи в штаб примчится запылённый гонец из Журжи и доложит, что у него особо важный пакет для главнокомандующего. С ним же будет и наш «человек из-за реки». В его роли выступает один из людей майора Баранова.

При этих словах «контрразведчик» армии, внимательно вслушиваясь в рассказ барона, утвердительно кивнул, тем самым подтверждая всё ранее здесь сказанное.

– Генерал-фельдмаршал соберёт малый совет квартирмейстерства армии, где объявит о том, что с той стороны реки прибыли особо важные сведенья, коих они все так сильно в последнее время ждали, и нужно незамедлительно переправить их в Военную коллегию столицы, – продолжил доведение плана фон Оффенберг. – В штабе армии, как обычно, поднимется суета, вытащат срочно из постелей всю канцелярию, подготовят в великой суматохе фельдъегерскую почту, протянут, как у нас водится, со всем этим до самого утра и с небольшим сопровождением наконец-то отправят эту курьерскую карету в сторону Фокшан, ну и далее почтовым трактом в направлении Санкт-Петербурга. Думаю, что по дороге её уже будут встречать и отбивать нашего тайного человека и все его бумаги те люди турецкого шпиона, которых он для этого соберёт. Учитывая, что эти бумаги для осман представляют особую, крайнюю важность, наши враги пойдут на всё, чтобы только завладеть ими. Теперь осталось только хорошо подумать, где они и как вас будут встречать. Какие мысли у вас на этот счёт, Сергей Николаевич?

Баранов поднялся и, солидно прокашлявшись, изложил свои доводы:

– Учитывая, что мы уже установили вероятного шпиона из наших канцелярских работников и вскрыли некоторые его связи со своими подельниками, – и он сделал паузу, – думаю, что встречать карету нападающие будут верстах в пяти-десяти от Бухареста в тамошнем лесном массиве. Бить карету они станут вряд ли, всё-таки там сидит нужный им человек с секретными бумагами, и он нужен будет им позарез живым для того, чтобы предъявить его османскому командованию и получить от него большие премиальные, да и рассказать под пытками он тоже может много чего интересного. Так что, думаю, вражеский отряд выбьет всю нашу внешнюю охрану из сопровождения и из наружных фельдъегерей, не трогая саму карету. Ну и, собственно, вот тут-то как раз таки и будет дело за командой Егорова.

Секунд-майор с полковником оба обратили свои взгляды на нахмурившегося егеря.

– Что-то не так, Егоров, уж больно вид у тебя какой-то смурной? – хмыкнул барон. – Или слишком рискованное дело для твоих ребят? Говори уж сразу, чего тебе в нашем плане-то сейчас не понравилось?

Лёшка покачал головой:

– Да план-то хорош, Ваше высокоблагородие. Задумка как собрать всю эту мерзость в одном месте у вас просто великолепная. Понятно, что они там всех соберут, лишь бы им завладеть такими серьёзными бумагами и этим важным человеком. Но мы же вот так напрочь списываем всех тех, кто будет охранять курьерскую карету снаружи. С этим-то как быть? Я бы очень не хотел класть там своих людей.

Фон Оффенберг приблизился вплотную к Алексею и пристально взглянул в его глаза:

– Нужно будет жизнь за державу отдать, так и ты, и я, и Сергей Николаевич, все мы, как ты только что тут выразился, «её покладём»! И твои егеря в том числе, господин подпоручик, тоже, коли будет нужно, так же как и все лягут! Мы присягу приносили матушке императрице и поклялись защищать её и свою страну, живота своего не жалея!

Кровь бросилась в лицо Лёшки, и он, не отводя глаз, чётко выговорил барону:

– Я, Ваше высокоблагородие, смерти не боюсь, не впервой, поди, уже мне умирать! И я, наверное, не давал вам повода усомниться в своей личной храбрости и в храбрости своих егерей. Будет приказ, так пойдём умирать спокойно, но умереть мне бы хотелось так, чтобы забрать с собой как можно больше врагов! А если получится и будет такой шанс, так победить, остаться жить и отправлять их и далее на тот свет. Я против глупой и поспешной смерти, господин полковник. Но повторюсь, присягу свою мы исполним беспрекословно, приказывайте, как нам нужно будет умереть! – и Лёшка вытянулся в струнку.

Сбоку громко фыркнул Баранов, и улыбка скользнула по лицу фон Оффенберга:

– Какие мы горячие-то, а? Смотри, Сергей Николаевич, наш бравый подпоручик уже и умирать собрался. Никто в твоей храбрости и в храбрости твоих солдат не сомневается, Алексей. Так же как и в верности присяге, и в беспрекословном подчинении приказам, – последнюю фразу барон, сузив глаза, выделил отдельно. – Во внешнем охранении будет десяток из арнаутского полка. Далеко позади пойдут гусары, драгуны и большая часть твоей команды, так, чтобы не насторожить врага. На карете в козлах будут сидеть кучер с младшим фельдъегерем. Твоим же лучшим солдатам надлежит схорониться в самой карете. Помню я, как вы лихо действовали в Крыму, когда там шли переговоры с татарскими мурзами. Глазом мы не успели моргнуть, а вы уже выскочили и к бою изготовились. Вот и сейчас, в этом деле, ваши навыки как раз таки нам и пригодятся. Кого сажать в карету, ты думай сам. Как действовать, тоже обмозгуй и посоветуйся с господином майором, он, кстати, тоже с вами там будет, ему и надлежит постараться взять шпиона живым, ибо только лишь Сергей Николаевич про его личность знает, даже я не посвящён во все тонкости этого дела. У меня всё. Мелочи вы обговорите уже с ним наедине. Об одном лишь вам напомню, от того, как мы с вами сработаем, будет зависеть, сколько жизней своих солдат сбережём. Помни, Егоров, на хорошем шпионе целые кладбища из вражеских воинов висят. А этот гад нам уже очень много крови стоил. Обезвредьте его, господа!

– Так точно, Ваше высокоблагородие! – щёлкнул каблуками сапог Егоров. – Разрешите исполнять?

– Давай, давай, Алексей, хватит уже тут грязь растрясывать. Мне на доклад к командующему пора. Дальше вы уже с Барановым всё, что вам нужно для дела, обговорите.

Вот уже третий час как тряслась внутри кареты засадная партия из егерей и главного контрразведчика армии с его подчинённым, играющим роль «человека из-за реки». Восьмёрка лучших лошадей тянула фельдъегерскую карету с максимально возможной для неё скоростью. Осенняя дорога вся была в рытвинах и ухабах, и казалось, что это не особая, служебная повозка, а какой-то кусок грязи прыгает по разбитому осеннему тракту. Что было с сидящим на козлах кучером и фельдъегерем, даже представить было страшно, но и внутри неё тоже было несладко. Для семерых человек места в ней было явно мало, и на спинах да на боках егерей появился уже не первый и даже, пожалуй, что и не третий синяк или ссадина. Главное, все берегли оружие. Только лишь в его идеальном боевом состоянии и в отточенных навыках егерей было сейчас спасение для всех. Предстоящая схватка с неизвестным врагом должна была проходить молниеносно, и егеря прижимали к груди свои укороченные фузеи, оберегая, словно зеницу ока, их капризные ударные замки.

– Точно клюнули «эти», Сергей Николаевич? – задал Лёшка волнующий всех вопрос у самого старшего всего этого «дела».

Карету сильно тряхнуло, и Баранова кинуло на Ваню Кнопку. Офицер коротко ругнулся и поправил на поясе драгунские пистолеты.