в разговор с другими магами. Он не привлекал всеобщего внимания нарочито, ему это было не нужно. Окружающие и так воздавали ему должное, и он принимал это, уверенный в себе, в своём обаянии и незаменимости.

Но при этом с каким-то потрясающим умением он лавировал между снисходительностью и дружелюбием. Умело обходил острые углы и вёл себя сдержанно.

Его длинные пальцы лениво держали кубок, размеренно постукивая по стеклу. Сейчас его рука спокойно лежала на столе, а всего час назад она обхватывала ручку метлы железной хваткой. Резко делала выпад к юркому снитчу, норовившему ускользнуть сквозь пальцы, как песок. Крепко сжимала дрожащий мячик, победоносно взметнувшись в воздух.

Всего час назад все его мышцы, все органы чувств были напряжены до предела, хотя он этого и не показывал. Его движения были плавны, но в них ощущалась сила, уверенность в своём превосходстве над противником.

Гермиона вспомнила толпы поклонниц, которые уже готовы были срывать с себя бельё, лишь бы он обратил на них внимание. Но он, вопреки её ожиданиям, воспринимал их как рой надоедливой мошкары, от которой даже лень лишний раз отмахнуться.

Пресыщен женским вниманием сполна.

Неудивительно, что Астория Гринграсс не выдержала такого давления со стороны фанаток. Или конкуренции.

Гермиона воспользовалась небольшой передышкой, когда соседи были увлечены обсуждением очередного спорного манёвра, и её глаза как магнитом, притянуло к Малфою, который сидел на другом конце стола.

Он успел переодеться и очевидно принять душ. Когда они разговаривали, Гермиона обратила внимание на его чуть влажные волосы и даже ощутила запах геля для душа. Ворот чёрной рубашки был расстёгнут, рукава закатаны, обнажая чистые предплечья: метки не было. Либо он свёл её каким-то немыслимым способом, либо на ней были маскирующие чары. Дорогие часы и платиновая печатка с буквой «М» на пальце руки завершали его идеальный образ, нарочито небрежный, от этого дерзкий и привлекательный.

Гермиона отпила свой напиток, и её взгляд медленно ощупывал его плечи, шею в расстёгнутой рубашке, поднялся к губам.

К губам, которые вдруг изогнулись в ухмылке, и Гермиона поняла, что если сейчас посмотрит выше, то непременно пропадёт.

Не заземляйтесь.

Она смело посмотрела на него, как будто обороняясь.

Малфой наблюдал за ней с лёгким скучающим видом, изучающе, словно она была новой стратегией, к которой он искал подход в свободное время.

От его взгляда внезапно стало жарко. Малфой отвлёкся и ответил на какой-то вопрос, обращённый к нему, и Гермиона, воспользовавшись этим, быстро прошептала Гарри, что скоро вернётся. Он кивнул, толком не расслышав, что она сказала.

Как можно спокойнее она поднялась и выскользнула из-за стола, пересекла зал. В конце полутёмного коридора, обшитого деревянными панелями, виднелась дверь в уборную. Оказавшись внутри, она повернулась к зеркалу и уставилась в свои лихорадочно блестевшие глаза.

От двух выпитых бокалов сливочного пива такие мысли роятся в голове, святой Мерлин!

Повернув вентиль, Гермиона плеснула в лицо холодной водой. Стало как будто лучше. Даже рассмеялась своему отражению. Одна игра — и она мысленно среди его фанаток, один взгляд — и она хочет стянуть свою футболку, а потом и разорвать на нём рубашку.

Чёртов Малфой, чтоб тебя! Как он это делает?

Гермиона вытерла лицо бумажным полотенцем и придирчиво посмотрела на своё отражение в зеркале. Выйти и охладиться было хорошим решением. Пора уже домой — впечатлений на сегодня предостаточно.

Она вышла из уборной и подскочила от неожиданности.

У противоположной стороны, опершись на стену, со скучающим видом стоял Малфой. Его руки были скрещены на груди, и он смотрел на неё с едва уловимой усмешкой.

— О, Малфой, ты меня напугал, — она закрыла за собой дверь и собиралась проскользнуть мимо, как его тягучий голос заставил её остановиться.

— Напугал? Странно, я думал, что здесь тебе будет удобнее разглядывать меня.

Гермиона развернулась к нему всем телом.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ты едва не сожрала меня глазами, Грейнджер, — лениво растягивая слова, выдал он. — Сначала на стадионе, — он сделал театральную паузу. — Теперь здесь, в баре.

Самодовольная ухмылка тронула его губы.

Гермиона приподняла одну бровь и отзеркалила его небрежную позу у противоположной стены. Скрестила руки на груди.

— Если бы можно было есть глазами, от блестящего ловца «Сорок» сегодня ничего бы не осталось, — парировала она с издёвкой.

Он захохотал так, что она покосилась в сторону зала, который виднелся в конце тёмного коридора, размышляя, не услышат ли там.

— Дерзкая. Нравишься этим, — с нажимом произнёс он, словно отмечая в голове только одному ему известные пунктики.

— У тебя всё? — Гермиона напустила на себя скучающий вид, чуть наклонив голову.

— Нет, — прозвучало тихо и низко в тёмном коридоре, где отдалённые взрывы хохота и обрывки разговоров слышались приглушённо.

Слишком интимно.

Воздух стал на пару градусов выше, Гермиона могла бы поклясться в этом.

Он плавно оттолкнулся от стены и одним шагом пересёк расстояние между ними в узком коридоре.

— Что ты делаешь? — она невольно вскинула руки, останавливая его, но он ловко перехватил её запястья и впечатал их в стену чуть выше головы.

— Мал…

Он стремительно впился в её губы, а язык, воспользовавшись тем, что она что-то протестующе замычала, уверенно ворвался в её рот.

Это было так неожиданно, что сердце пропустило удар, а затем неистово заколотилось. Пальцы сжались в кулаки, а из груди, из самого её нутра, вырвался задушенный стон.

Его губы требовали отвечать ему, властно давая понять, что иначе быть не может. Вынуждали оттолкнуться и полететь на бешеной скорости навстречу этим ярким ощущениям, спиралью закручивающимся во что-то сладостное внизу живота.

Она шевельнулась, отвечая на поцелуй, не желая стоять, как бесчувственный истукан. Гермиона осторожно вступила в эту игру без правил, приоткрыв рот шире, попытавшись вдохнуть хоть немного кислорода, чтобы лёгкие перестали гореть.

И тут же услышала, как он довольно зарычал, когда почувствовал отдачу своим действиям.

Их языки сталкивались, переплетались, а его грудь все теснее прижималась к её груди, и Гермионе хотелось простонать в голос, но её рот был занят. Малфой не давал ей опомниться, целуя с напором, едва не переходя черту грубости, но ей это нравилось. В первый раз в жизни её зажали в тёмном коридоре, впечатали в стену, и она готова была признать, что это было невероятно возбуждающе. То, чего она вполне могла ожидать от Драко Малфоя, наблюдая за ним сегодня вечером.

То, чего она хотела подсознательно.

Кулаки снова непроизвольно сжались и ногти впились в ладони, а он продолжал держать её запястья в железной хватке. От такого натиска кружилась голова,